Общество Путешествия
Все цвета Гамбурга
Цвет есть у всего. Все вокруг — цветное. Имена, дни недели, времена года и суток, мелодии, сложные и легкие слова, запахи, люди и, конечно, города. Живые, они наводят на совершенно разные ассоциации, и по мере знакомства цвет их постоянно меняется. Я ходила по улицам Гамбурга и понимала: если хочешь до конца узнать город, нужно увидеть его настоящий цвет.
Изумрудная медь
— Rathausmarkt, — женский голос в автобусе объявил следующую остановку.
— Подъезжаем к гамбургской ратуше, — объясняет Каринэ.
По длинной неширокой улице, мимо совершенно разных по стилю, архитектуре и времени зданий автобус выехал к площади у ратуши, визитной карточки вольного ганзейского города Гамбурга. С погодой невероятно повезло — солнечно. Правда, здесь у солнца нет гарантий, ведь проливной дождь может начаться в самый непредсказуемый момент. И никаких тебе предупредительных туч.
Городская ратуша монументальна как по своей архитектуре, так и истории, и назначению. В 1897 году закончилось ее строительство, и ратуша заменила старое здание, полностью сгоревшее во время пожара. Несмотря на то, что ганзейскому стилю свойственна простота, как экстерьер ратуши, так и интерьер ее 647 комнат поражают богатой отделкой и роскошью. Там заседают городской парламент (Бюргершафт) и правительство (Сенат). Изумрудный цвет крыши градиентом переходит в синеву неба. Зеленые статуи ревностно оберегают девиз города: «Пусть потомки достойно хранят свободу, добытую предками».
Зеленого тут очень много — стоит только поднять голову. Это медь — за годы окислилась и поменяла свой цвет.
Городская ратуша и площадь перед ней — излюбленное место встреч. Памятник поэту Генриху Гейне напомнил мне каменного Таманяна у ереванского Каскада. Гамбуржцы наверняка тоже представить не могут, где бы они договаривались о встрече, если б не памятник.
От ратуши дорога идет к озеру Альстер. В переводе с немецкого название одной из улиц Гамбурга — Юнгфернштиг — означает «Девичья тропа». Много лет назад жители города гуляли тут семьями, чтобы представить свету своих незамужних дочерей. Сегодня молодых девушек на Юнгфернштиг по-прежнему очень много, но привлекает их не потенциальное замужество, а самые модные и элитные бутики и магазины мировых брендов.
Мои спутницы Каринэ и Ольга знают друг друга очень давно. Каринэ переехала сюда с родителями 10 лет назад, когда отца-физика пригласили на работу в DESY (Deutsches Elektronen-Synchrotron — «Немецкий Электронный Синхротрон»). Это один из крупнейших в мире исследовательских центров по физике частиц. Ольга с семьей переехала еще раньше из Казахстана. В Германии вообще очень много казахстанских русских с немецкими фамилиями. Все — потомки сосланных после войны немцев.
— Армянки! — вдруг воодушевленно заявляет Ольга, указывая на двух девушек впереди.
— Вряд ли, — сомневается Каринэ.
— Точно!
Девушки проходят мимо, радуя нас отчетливой армянской речью. Ольга ликует больше нас. За годы дружбы с Каринэ она привыкла к странным именам, фамилиям, заканчивающимся на -ян, острой и жирной кухне и звонкому «Вай!», выучила несколько армянских слов и наловчилась угадывать соотечественников подруги на улицах Гамбурга.
Оглядываюсь по сторонам, щурясь от яркого отражения солнца в канале Альстер. Вокруг, куда ни глянь, зеленый. Парки, деревья, изумрудная медь крыш. В этот первый день Гамбург показался совершенно однозначным, благородно зеленым, со своей холодной размеренностью, с прозрачным, абсолютно невесомым воздухом, сурово возвышающейся неподалеку сгоревшей церковью Святого Николая и тяжелыми, утопающими в Альстере солнечными лучами с изумрудной прожилкой.
И тут, конечно же, неожиданно пошел совсем не зеленый дождь!..
Синяя наука
Начальник Геворга Петросяна, отца Каринэ, искренне верит, что у армян есть одна-единственная фамилия — Петросян. В DESY работают братья Геворг и Людвиг Петросян и еще несколько армян Петросянов в других отделах. Дедушка Каринэ, Марзик Петросян, много лет сотрудничает с DESY из Еревана. Ответ «Петросян» на телефонный звонок тут уже привыкли расценивать как обычное «Здравствуйте».
— Дедушка — физик, папа тоже, дядя и его жена, двоюродный дядя — все физики. А я лингвист. Я просто обожаю немецкий язык.
После распада СССР Ереванский физический институт переживал не лучшие времена. Многие ученые остались без работы, а те, кто сумел сохранить место, не могли прожить на скромный оклад. Тогда начали поступать предложения из других стран. Так Каринэ попала в Гамбург.
— Первые месяцы в школе для нас с братом были настоящим адом. Не знали ни единого слова по-немецки, а родители не могли ничем помочь.
Решение же учиться в Ереване пришло в 16. Каринэ окончила на родине вуз и до сих пор не может выбрать, где жить — в Ереване или Гамбурге. Несмотря на то, что практически вся семья давно живет в Германии, Ереван девушка называет «наш», а Гамбург — всего лишь «мой».
Сегодня у ЕрФИ множество совместных проектов с DESY. Молодые ученые ездят на стажировки, группы из Германии приезжают в Ереван. За почти два десятка лет сотрудничества армянские физики доказали: это все еще одна из самых почитаемых в Армении наук. В DESY при выборе ученых из-за рубежа предпочтение отдают именно нашим соотечественникам.
— Главное, с фамилией Петросян, — смеются в семье Геворга.
Где-то в спальном районе Гамбурга во дворе дома физики готовили невероятный армянский шашлык. А засыпая, я думала, что атомы всегда казались мне невероятно синими.
Красная ночь. Голубое утро
В Гамбурге, конечно, очень много церквей, старинных улиц и садов, музеев и концертных залов, которые необходимо посетить, чтобы составить общее впечатление о городе. Но если вы спросите о главной достопримечательности, в 9 случаях из 10 вам ответят — Рипербан. Когда-то на этой самой греховной улице Германии трудились канатчики, скручивая канаты для судов. Слово «канат» (reeper) и дало название улице, которая сегодня ничего общего ни с канатами, ни с портом не имеет. Кстати, именно тут на заре своей карьеры выступали легендарные The Beatles. «Я вырос в Гамбурге, а не в Ливерпуле», — вспоминал позже Джон Леннон.
Рипербан не зря называют гамбургской улицей красных фонарей или греховной милей. Здесь и на прилегающих улочках района Санкт-Паули сосредоточены не только все самые известные бары, пабы и дискотеки, но и секс-шопы, эротические театры и кинотеатры, стриптиз-клубы Германии. Провести выходные на Рипербане в Гамбург приезжают со всей страны. Интересно, что отрезок улицы, где девушки предлагают интимные услуги, составляет всего 90 метров. Он огорожен, тем, кому не исполнилось восемнадцати, сюда нельзя. Зато по остальному длиннющему Рипербану гуляют и стар и млад. Отовсюду грохочет самая разная музыка, иногда можно наблюдать, как народ пьет и танцует у входа в бар — внутрь не протиснуться. Тут и там дамы в красных корсетах и чулках предлагают «посмотреть незабываемое шоу». Хотя незабываемое шоу представляет собой весь Рипербан, даже если по нему просто пройтись. Тут же — знаменитый полицейский участок, рядом с которым стоят уличные проститутки. В определенное время суток их работа легализована. Такой контраст и толпа людей моментально дают свой эффект: хочется во что бы то ни стало танцевать, пока стоишь на ногах. Главное, не забыть паспорт. Немцы строги и последовательны даже на самой греховной улице страны.
К ночи в пятницу и субботу, вне зависимости от пункта отправления, в метро и автобусах сразу можно опознать компании, направляющиеся «на Рипербан». Завоевывать лучшие дискотеки и бары едут к полуночи, а возвращаются… а возвращаться совершенно не обязательно.
Рипербан и прилегающие улицы плавно перетекают в знаменитый гамбургский рыбный рынок — Fischmarkt. Именно сюда с утра пораньше приходит завтракать веселый народ. Кофе и всякого рода сэндвичи с рыбой, креветками и другими морепродуктами тут в руках у каждого первого. Здесь же отовариваются целые семьи. Повсюду можно встретить разодетых в странное людей. Большинство — выпускники реального училища, которые прошедшей ночью весело справили выпускной. Вообще, наряжаться к завершению какого-либо этапа жизни в Гамбурге любят. Мы гуляли по центру в поисках ресторана, когда к нам подошел высоченный молодой человек в дамских чулках в сеточку, ночной рубашке и бюстгальтере. Такой вот мальчишник накануне свадьбы. Перед внутренним взором сразу поплыла картина. Ереван. Лето. Жара. Северный проспект. Невысокий темноволосый мужчина с густой растительностью на теле расхаживает в чулках и бигуди, пытаясь убедить ереванский скепсис, что это весело…
На фишмаркте торговцы рыбой стараются перекричать друг друга, чтобы заманить побольше покупателей. Этим фишмаркт сразу напомнил наши ереванские дворы, где раскатистым криком оповещают о низких ценах на фрукты, овощи, молочные продукты, веники и даже моющие средства. Веселая, но порядком подуставшая толпа постепенно расходится к 10 утра.
Так сумасшедшая, огненно-красная ночь на Рипербане полутонами перетекает в прозрачно-голубое побережное утро у Эльбы, где чайки летают вокруг белыми пятнами. Кстати о белом.
Белая правда
Сказать, что Гамбург — большой город, означает не сказать ничего. Он занимает первое место во всей Европе по количеству мостов — их более 2300. А еще он лидирует по численности населения среди европейских городов, не являющихся столицами. Здесь живут сотни тысяч людей разных национальностей и вероисповеданий. Есть в Гамбурге и спальный район Луруп. Его населяют преимущественно русские и турки.
Бар «Харизма», в котором подрабатывает Ольга в свободное от университета время, напоминает диско девяностых. Казалось бы, интерьер на стиль ретро не претендует, но так вышло само по себе. Редкое место, где можно курить в помещении. Когда стало душно, я вышла подышать свежим воздухом. По темно-синему небу плыли серые грозовые тучи. «Дождь», — уже по-гамбургски привычно пронеслось в голове. Неподалеку призывно горел желтым магазинчик. Захожу.
— Can you give me water?
Владелец, невысокий турок, непонимающе смотрит на меня.
— Wasser? — вспоминаю немецкое слово.
— Ja! — он протягивает мне бутылку с водой и интересуется, откуда я.
В ответ на мое «Армения» широко улыбается. Исмаил (так его зовут) давно дружит с садовником-армянином, который работает неподалеку. А еще у него много знакомых гамбургских армян. А еще… Мужчина ныряет под прилавок и достает откуда-то две потрепанные книжки.
— Вот! Я их читаю сейчас, — объясняет он мне на ломаном английском.
Передо мной две книги на турецком языке. Присмотревшись, понимаю, что авторы — армяне из Турции, а обе книги о… Геноциде. Исмаил, улыбаясь, смотрит на меня. Потом становится серьезным, отчетливо выговаривает, явно стараясь подобрать нужные английские слова:
— Мы ведь не все такие в Турции. Мы вам сочувствуем, среди нас много ваших друзей.
У меня вырвалось только одно: «Спасибо!»
Исмаил продолжает рассказывать — у него есть друзья, муж и жена. Они турки и живут здесь неподалеку. Они пишут книгу об армянах Турции. И если я хочу, то он может позвонить. Я хочу. Конечно, я хочу!
— Верим ли мы официальной версии? Разумеется, нет. Да ее и не существует, правительство просто предпочитает молчать, — рассказывает Улку Инкал на следующий день.
Полдень, желтый полдень в Гамбурге. Мы сидим у магазина Исмаила, солнце бьет в лицо, а где-то сзади шуршит ветром огромный парк.
— Мы были знакомы с Грантом Динком, часто ходили в редакцию «Акоса», — продолжает Улку. — Сколько друзей-армян у нас было! Да и есть по всему свету. В Лейпциге живет очень старая женщина, ее зовут Анжел. Ей сейчас 84.
50 лет назад ей с мужем пришлось бежать из Турции, потому что он написал книгу об армянах, погибших в пустыне Дер-Зор. Муж Улку Севдет молчит. Он незрячий уже много лет. Севдет считает, что мать его отца была армянкой, но ему не удалось спросить у бабушки, так ли это на самом деле. Она рано скончалась, а потом в семье это обстоятельство предпочитали не комментировать.
— По Стамбулу скучаете? — спрашиваю.
— Очень.
Чужбина, она чужая для всех. Исмаил приносит кофе. Восточное гостеприимство в гамбургском Лурупе — пластиковые стаканчики с растворимым кофе и пачка молока. Больше двух часов Улку и Севдет все рассказывали и рассказывали о своих знакомых армянах. Казалось, в меня стараются перелить все свои знания и память.
— Сфотографирую вас?
— Нет, пожалуйста, не нужно. Имена наши можно написать без проблем, но фотографии… В Турции нас и так притесняют.
Зато с удовольствием позирует Исмаил. Мы распрощались, я направилась в другую сторону. В этот день все цвета разного, многоликого, многоименного, разнопогодного Гамбурга, города с настроением на каждый день недели и цветом на каждое настроение, сошлись в одном. Физики Петросяны объяснили бы это явление очень просто с точки зрения науки. Но для меня это стало подсознательным открытием. Все цвета Гамбурга были на самом деле ярким и стойким, непоколебимым и благородным, разным, но чистым белым.
Журнaл «Ереван», N9(68), 2011
