Общество История
Прекрасно сыгранная жизнь
Один из столпов Голливуда, живой символ американского кинематографа, он умел быть дотошным и скрупулезным в работе, достойно принимать победы и поражения. Умел любить, отдавая себя целиком людям и творчеству. «Если наполнить свое сердце любовью, то в нем не останется места для страха и ненависти...» Таким было кредо выдающегося режиссера XX века Рубена Мамуляна, с ним он прожил свою необычайно яркую жизнь.
Ва, Рубен джан!
Как-то известный американский режиссер Рубен Мамулян приехал в Тбилиси. Он давно покинул этот милый уютный город, в котором родился, где прошли беспечные дни его детства и юности. Первое, что ему захотелось сделать, это прийти на родную улицу, увидеть отчий дом. Люди, сопровождающие режиссера, деликатно намекнули на позднее время, мол, лучше было бы поехать в гостиницу и отдохнуть. Но Мамуляна не так-то просто было переубедить. Кортеж автомобилей въехал на Ленинградскую улицу. Спутники мэтра намеренно поотстали, чтобы он смог побыть наедине с собой. Мамулян остановился возле большого дома, который некогда принадлежал его родителям и фронтон которого все еще венчал их семейный вензель. Он молча разглядывал его со всех сторон. Создавалось ощущение, что режиссер разговаривает с невидимым собеседником, о чем-то спрашивает его, отвечает на какие-то вопросы. Вдруг на балкончик, нависающий над воротами, вышел пожилой мужчина. Протирая сонные глаза, он посмотрел вниз. Сначала стал внимательно разглядывать машины, потом — людей. Затем, словно они расстались с Мамуляном лишь накануне, радостно воскликнул: «Ва, Рубен джан, это ты? Здравствуй!»
Эта неожиданная встреча пробудила в Мамуляне добрые воспоминания... Вот он, родной Тифлис, со своими бесконечными улочками, вымощенными булыжником, с особенным, только ему присущим ароматом, с родными лицами и образами из прошлого. А вот и дом 42, что на Бейбутовской улице, где по соседству с Мамулянами жила семья будущего астрофизика Виктора Амбарцумяна. С ним Рубен ходил в знаменитую на веcь Тифлис Третью мужскую гимназию.
Вспомнил и Армянское артистическое общество, на сцене которого долгие годы выступала, а позже была директором его мать, известная актриса Вержине Мамулян. Вспомнил и село Мухрани, что в получасе езды от Тбилиси, где находилась летняя резиденция Мамулянов, и тот серьезный разговор с отцом... Офицер Русской армии в отставке, а затем известный в городе банкир Захарий Мамулян был огорчен, узнав о намерении сына посвятить себя сцене. Он мечтал о другом: будущее Рубена ему виделось на более серьезном поприще — инженерном. А тут мальчишка решил заделаться артистом. Но любовь к театру все же взяла верх, и по совету матери он создал свою артистическую студию, сам стал писать сценарии, ставить спектакли и исполнять в них главные роли. Любовь к Тифлису Мамулян пронес через всю свою жизнь, мечтая об одном — снять фильм о трагической судьбе своего народа. Этой идеей он делился со своими друзьями, а однажды упомянул в статье, которую опубликовал в парижской газете «Ашхар»: «Я бы очень хотел, чтобы съемки этого фильма проходили в Армении и на моей родине — в Тбилиси, где я провел первые, самые сладкие годы жизни».
Огни рампы
Мечте Захария Мамуляна не суждено было сбыться, учиться на инженера сын так и не пошел. Но было принято компромиссное решение — Рубен поступил на юридический факультет Московского университета. Отец облегченно вздохнул: «Ну, слава Богу, опасность миновала». Откуда ему было знать, что тень Мельпомены бродила за сыном повсюду. Как-то в университете Рубен увидел объявление: «Господ студентов, интересующихся театром, приглашают посещать вечерние классы в Московском художественном театре у Евгения Вахтангова». На следующий день юноша уже был во МХAТе. Проучиться там ему удалось лишь несколько месяцев — начались революционные события и пришлось возвращаться в Тифлис. Но вскоре и здесь стало неспокойно, и он уехал в Лондон к сестре Светлане, которая во время оккупации Тифлиса вышла замуж за английского офицера.
Рубен пытался найти в столице Великобритании работу, но все попытки были тщетны. Как-то он встретил своего приятеля Григория Макарова, в прошлом знаменитого баса Мариинской оперы. Макаров хотел собрать труппу для гастрольного турне по Англии и искал режиссера. «Возьми меня в труппу», — предложил Рубен. Григорий от души расхохотался: «Ты же совсем еще мальчишка. Сколько тебе лет?» — «Двадцать четыре». — «Да ты соображаешь, что никто не воспримет тебя серьезно, труппа никогда не станет работать с тобой!» — «Плохо ты меня знаешь, — не сдавался Рубен. — Я ведь учился у самого Вахтангова! Давай сделаем так: мне денег не надо, я буду работать у тебя бесплатно. А когда найдешь подходящего режиссера, уйду». Макарову это предложение понравилось. А через три дня Мамулян и артисты труппы, по словам режиссера, просто влюбились друг в друга.
Однажды Рубен заметил, что двое мужчин стали часто посещать его репетиции. Они, как правило, устраивались в последнем ряду и почему-то постоянно перешептывались. Это были менеджер старейшего лондонского театра St. James Theatre Александр Нетерсол и драматург Остин Пейдж. Итогом их визитов стал вывод — этот молодой человек действительно талантлив. Через пару дней Мамуляну предложили поставить новую пьесу Пейджа из русской жизни «Стук в дверь». Рецензии на спектакль были ругательными, критики отмечали слабость пьесы и плохую игру актеров, но высоко оценили музыкальную часть спектакля. Было, однако, в нем нечто, что привлекло внимание Жака Эберто — главы парижского театрального комплекса «Театр на Елисейских». Он предложил Мамуляну стать одним из режиссеров вместе с Луи Жуве и Федором Комиссаржевским, младшим братом великой Веры Комиссаржевской. Но Мамулян Старому предпочел Новый Свет.
В Новый Свет за мечтой
Летом 1923 года Атлантику пересекал пароход, направлявшийся из Англии в Америку. На палубе сидели двое солидных мужчин и беседовали. Один из них был американец Джордж Истмен, знаменитый изобретатель фотоаппарата Kodak. Другого звали Владимир Розинг. В недавнем прошлом он исполнял ведущие теноровые партии в Мариинской опере, а ныне был концертирующим эмигрантом. В русской общине Лондона он пользовался большим уважением и авторитетом. Истмен рассказывал своему собеседнику о музыкальной школе, которую он недавно открыл в Рочестере (штат Нью-Йорк). «Не хотелось бы вам открыть при школе оперную студию?» — спросил Розинг. Бизнесмен, подумав, ответил: «Неплохая идея, тем более что певцов с хорошими голосами можно найти и среди наших учеников. Но тут без толкового художественного руководителя не обойтись. Могли бы вы рекомендовать кого-нибудь?» Розинг не раздумывая ответил: «Я знаю такого человека. Это Рубен Мамулян». — «Кто?» — переспросил Истмен. «Поверьте, у него большое будущее...»
Мамулян с детства увлекался романтикой Нового Света. Он взахлеб читал произведения Марка Твена и Джека Лондона. Может, это и стало основной причиной того, что он отказался от Парижа в пользу Америки. Однако немалую роль в этом решении сыграло и солидное жалованье, которое предложил Истмен. В 1923 году Рубен переехал в Рочестер и стал работать в оперной студии. Розинг взял на себя руководство административными делами, Мамулян — художественную часть. Основная часть доходов Истмена поступала от производства и продажи кинофильмов. Они были главной приманкой в репертуаре «Истмен-театра», а для привлечения большего количества публики «добавками» к кино служили «живые» представления, в которых нередко участвовали известные актеры и музыканты. Именно о таких до- и послеэкранных спектаклях думал Истмен, когда решил открыть оперную студию. Он хотел вдохнуть в оперу новую жизнь, сделать этот жанр более доступным для широкой публики. Эксперимент пришелся по душе Мамуляну. В спектаклях, поставленных у Истмена, он прекрасно выстраивал живописные композиции из больших групп людей, применял специальные эффекты для усиления эмоционального воздействия на зрителя. В частности, это были движущиеся тени фигур на стене. Премьерным спектаклем стал третий акт «Риголетто» Джузеппе Верди. Первые отзывы были восторженными, критики писали о рождении нового талантливого режиссера.
«Мамулян — гений»
На подмостках Нью-Йорка всем заправляла Театральная Гильдия во главе с Лоуренсом Лангнером. Как-то Лангнер посетил Рочестер, и Мамулян уговорил его посмотреть кое-что из своих работ. Босс остался доволен увиденным, но в особенности ему понравилось, чему и как молодой режиссер учил актеров, и он предложил ему работу преподавателя театральной школы Гильдии в пригороде Нью-Йорка.
Рубен согласился, лелея надежду блеснуть на Бродвее. И такая возможность вскоре представилась. Ему предложили поставить спектакль по инсценировке недавно вышедшего романа Хейворда «Порги» о жизни чернокожих на юге Америки. До Мамуляна никто из режиссеров не брался за этот спектакль. Чтобы прочувствовать мир «Порги», он съездил в Южную Каролину, где происходило действие пьесы, побывал в Гарлеме. «Я не халтурщик и не намерен гримировать белых актеров под негров, — заявил режиссер ошеломленным продюсерам. — Жизнь чернокожих должна быть ими же и сыграна». Озвученное Рубеном Мамуляном в 1926 году это убеждение ознаменовало начало пути чернокожих артистов на сцену.
Премьера состоялась 10 октября 1927 года, спектакль был показан 367 раз. Критики единодушно восторгались и удивлялись, как мог иностранец так достоверно передать душу негритянского юга Америки.
Позже, уже работая в Голливуде, Рубен, не прерывавший контактов с Театральной Гильдией, поставил оперу Гершвина «Порги и Бесс». И хотя Гильдия выбрала другого режиссера, композитор настоял на кандидатуре Мамуляна. Гершвин преклонялся перед ним и поэтому принял некоторые условия режиссера, в частности, сделал в партитуре некоторые сокращения, которые, по общему признанию, придали опере большую стройность и драматичность. Критика воздала должное режиссеру, но, конечно, львиная доля славы досталась композитору.
За этой победой последовала другая: Мамуляну предложили поставить пьесу английских драматургов Мориса Брауна и Роберта Николса «Крылья над Европой». Театральная Гильдия сначала предложила ее другому режиссеру, но тот отказался, не видя никакого шанса на успех спектакля. По сюжету пьесы 12 мужчин два часа сидят вокруг стола и разговаривают. Его опасения были оправданны: пьеса, статичная, лишенная женских ролей и любовной линии, казалось, была обречена на провал.
Мамулян принял вызов. После трех недель репетиций в Нью-Йорк приехал один из авторов — Роберт Николс. За ланчем Рубен признался: «Я внес некоторые изменения в вашу пьесу». Драматург был несколько удивлен. «Чтобы преодолеть статичность пьесы, я снизил весь уровень движений так, чтобы малейший жест казался ударом». Николса сразила дерзость молодого режиссера, и он решил посмотреть одну из репетиций. Актеры дошли до «молчаливой» сцены. Пять минут тишины, хождение по комнате, тиканье часов, и вдруг — щелчок! Как только он прозвучал, Николс вскочил и закричал: «Это невозможно! Это невозможно!» Труппа расстроилась. Николс приказал Мамуляну немедленно проводить его на ближайший телеграф, чтобы сообщить Брауну о том, что он увидел на репетиции. Рубен не на шутку перепугался: «Прошу вас, воздержитесь, я уберу все изменения, которые сделал, постараюсь максимально приблизиться к оригиналу...» Но Николс был неумолим. Он написал телеграмму и дал Мамуляну прочитать ее. Режиссер был настолько огорчен, что отказался даже взглянуть на текст. «Я настаиваю!» — приказным тоном произнес Николс. В первой строчке было написано: «Мамулян — гений»...
Глас немых
С началом эры звукового кино продюсеры бросились на поиски театральных режиссеров, которые смогли бы научить «немых» актеров говорить на экране. Студия Paramount Pictures, находившаяся в то время в Нью-Йорке, обратилась к Мамуляну с предложением стать преподавателем, но он не согласился. «Мне бы очень хотелось попробовать себя в качестве режиссера... Хотя бы в одном фильме».
Новое поле деятельности захватило его — здесь было полное раздолье для творчества. Снимая фильм «Аплодисменты», он шел на новые эксперименты. Порой приходилось преодолевать сопротивление помощников. Так, он заставил оператора снимать сразу тремя камерами, в те времена это было почти фантастикой. Он предложил использовать два микрофона, чтобы записать одновременно звучащие песню матери и шепот молитвы дочери, а затем совместить эти две записи на пленке. Он поставил камеру на колеса, и она постоянно двигалась, что придало фильму особую динамику. Впервые в кинематографической практике Мамулян применил съемки вне студии: на железнодорожном вокзале, в метро, на крыше небоскреба, на Бруклинском мосту. Это считалось серьезным нарушением существовавших тогда законов нью-йоркского муниципалитета.
Когда студия Paramount предложила Мамуляну поставить фильм о юноше и девушке, которые оказались замешанными в рэкете, он переехал из Нью-Йорка в Голливуд (студия уже размещалась там). Фильм «Городские улицы» вышел на экраны в 1930 году и имел шумный успех. Это был самый первый «гангстерский» фильм времен «сухого закона». Здесь впервые в истории кинематографа зазвучал закадровый голос.
Мистер Гарбо
Говорят, Грета Гарбо, восхищенная игрой Марлен Дитрих в фильме Мамуляна «Песнь песней», сама предложила, чтобы режиссер снял ее в какой-нибудь роли. Так это или нет, но в его следующей картине «Королева Кристина» роль шведской королевы XVII века действительно сыграла легендарная Гарбо. Правда, Рубену пришлось здорово повозиться с ней. Как и у всех знаменитостей, у кинодивы были свои капризы: она не желала репетировать, считая, что репетиции лишают ее игру свежести и естественности. Она настаивала на том, чтобы при съемках интимных сцен на площадке не было никого, кроме партнера и оператора. Режиссер спокойно выслушивал все претензии, просьбы, пожелания и делал так, как считал нужным. В итоге он победил, и их отношения стали настолько близкими, что после окончания съемок они инкогнито отправились в небольшое путешествие в Аризону. Вездесущие репортеры сразу узнали об этом, и газеты запестрели статьями, в которых Мамулян упоминался не иначе как «мистер Гарбо». Впрочем, это его нисколько не удручало — он всегда был выше сплетен, которые вились вокруг его персоны. И разве этот титул его к чему-то обязывал?
Последний кадр
В ноябре 1959 года Мамулян начал работу над фильмом «Клеопатра». Он считал, что главную роль в нем может исполнить только Элизабет Тейлор. Сама актриса не очень хотела играть египетскую царицу и выдвинула ряд требований, от которых, по ее мнению, продюсеры фильма должны были отказаться. Но режиссер настаивал на своем, и Тейлор вошла в историю кино как первая актриса, получившая за роль больше миллиона долларов.
Работа продвигалась трудно: сценарий писали порознь два английских романиста, и Мамулян должен был объединять два варианта каждой сцены в один, несколько раз менялось место съемок, задержки следовали одна за другой из-за медлительности сценаристов, серьезной болезни Тейлор, да и сам он своей дотошностью и бесчисленными дублями тоже тормозил съемку. Ему не нравился сценарий, который по мере написания все больше терял драматизм. Сценаристов уволили, для спасения фильма был нанят более опытный автор, но когда Мамулян увидел, какие изменения ему навязывают, он подал в отставку.
На этом закончилась карьера режиссера Рубена Мамуляна. Десять лет жизни он посвятил переводу своей любимой пьесы — шекспировского «Гамлета» — на современный английский язык. Работа удостоилась высокой оценки шекспироведов. Однако эта версия трагедии Шекспира была поставлена лишь один раз, да и то на сцене университета штата Кентукки.
Старость Мамулян провел в Голливуде с женой, страдавшей алкоголизмом. Она стала настолько сумасбродной, что слуги не могли с ней ужиться. Старики жили одни, окруженные своими любимыми кошками, которых было более сорока, и они гадили по всему дому. Кстати, кошек режиссер стал коллекционировать в 30-е годы, когда у него началась тяжелая полоса «незавершенных фильмов» — по одной за каждый недоснятый фильм. Среди подобных оказалась и картина «40 дней горы Муса», к съемкам которого в 1934 году приступила компания Metro-Goldwyn-Mayer. Однако под давлением Турции «свободная» Америка приостановила съемки. Чиновник из Госдепартамента был более чем решителен: «Мы не можем допустить дипломатического скандала!» Позже турецкий посол в Вашингтоне Мюниб Эртегюн выразил признательность американским властям за принятие столь мудрого решения.
Как-то Мамулян, перефразируя своего любимого Шекспира, сказал: «Если весь мир — театр, и люди в нем актеры, то самое важное в жизни — хорошо сыграть, независимо от качества пьесы, в которой играешь». Пьеса «Рубен Мамулян и другие» длилась девяносто лет, и ее главный герой сыграл свою роль достойно. Он не раз испытывал невыносимую боль при падениях, но, когда наступал час полета фантазии, мысли, творчества, поднимался высоко над своими неудачами и обидами, создавая произведения высочайшего класса.
Досье
Рубен Мамулян родился в 1897 году в Тбилиси. В 1922 году переехал в Англию, затем в США.
В его фильмах снимались известные актеры Лайонел Берримор, Джон Берримор, Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Гарри Купер, Петер Лорре, Фредерик Марч, Роуз Хобард, Мириам Хопкинс, Морис Шевалье и другие.
Мамулян принимал активное участие в жизни армянской Диаспоры США, а в 1971 году посетил советскую Армению. Звезда с его именем имеется на Голливудской аллее славы. В 1982 году он был удостоен премии Гильдии режиссеров Америки — «За вклад в развитие кино».
Фильмография
«Аплодисменты» (1929г.), «Городские улицы» (1931г.), «Доктор Джекил и мистер Хайд» (1931г.), «Люби меня сегодня вечером» (1932г.), «Королева Кристина» (1933г.), «Бекки Шарп» (1935г.), «Маска Зорро» (1940г.), «Кровь и песок» (1941г.), «Кольца на ее пальцах» (1942г.), «Летние каникулы» (1948г.), «Шелковые чулки» (1957г.), «Лаура» (1944г.), «Порги и Бесс» (1963г.).
Журнал «Ереван», N8, 2009
