Человек, оторванный от своих корней, вряд ли создаст что-то хорошее
За последнее время Йохан Костани (Ованес Кургинян) — вокалист рок-группы «Востан Айоц» — выступил со множеством концертов, прошедших при полном аншлаге. Что не удивительно: выступления «востановцев» всегда проходили при большом стечении публики. Их отличает характерный музыкальный стиль, совмещающий национальные мотивы с мощным хард-роковым звучанием.
— Одна из лучших рок-групп 80-х в последнее время редко собирается в прежнем составе. На это у вокалиста есть свое объяснение.
— Так уж получилось, что «Востан Айоц» то активно выступает, то исчезает из поля зрения на несколько лет, а потом неожиданно вновь заявляет о себе… Похоже, у нашей группы такая судьба. Но я точно знаю — если бы мы не были востребованы, то давно прекратили бы свое существование. Так получилось, что я в постоянных разъездах, а наш гитарист Давид Мушегян уже 13-й год живет в Москве… Но все равно, где бы я ни был, постоянно выступаю. У меня везде есть своя команда: в Москве московская, в Лос-Анджелесе — лос-анджелесская… В Ереване играю с ребятами, с которыми работаю вот уже 10 лет.
— Можно ли воспринимать армянский рок в отрыве от национальной основы?
— В любом детище человека должна отражаться его национальная принадлежность. Тем более это касается творческой личности. Без этого — никуда. Потому как индивидуум, оторванный от своих корней, вряд ли создаст что-то хорошее. Изначально у нашей группы была установка исполнять исключительно национальную музыку и говорить на сугубо больные темы, волнующие общество. Так, большинство песен нашего первого альбома — «Зартнир, вордйак!» (Проснись, сынок!) — основаны на древней армянской музыке, которую мы стилизовали под рок. Сам же альбом был посвящен теме геноцида. Второй, «Химеры», — о карабахской войне. Он составлен в том же духе и говорил о проблемах молодежи 90-х. Сейчас готовится новый альбом, который можно охарактеризовать как социальный рок. Наша группа продолжает работать. А в том, что сейчас мы выступаем порознь, есть как минусы, так и плюсы. Положительным является тот факт, что каждый из нас имеет возможность выразить свою индивидуальность. Что же касается минусов, то, к сожалению, мы так и не достигли той главной цели, которую изначально поставили перед собой — территориальных требования к Турции, признании геноцида... Когда мы только создавали группу, то были молоды и наивны и полагали, что за короткий срок изменим мир к лучшему…
— Может ли музыка изменить психологию масс?
— Однозначно: музыка способна внести перемены в сознание человека. Рок не убаюкивает, а наоборот — призывает противостоять несправедливости. Нас, армян, сейчас нужно призывать к очень многому. Если мы хотим жить лучше, то должны меняться сами и своим примером показывать, куда и как двигаться, говорить о проблемах, требовать перемен от своего окружения... Помнится, было время в конце 80-х, накануне карабахских событий, когда даже уличные ребята, говорящие, как правило, на воровском жаргоне, вдруг изменили свой лексикон и даже поведение: старались говорить чисто, были вежливы, открыты новым идеям… Это было время национального возрождения.
— Что изменил рок лично в Вас?
— Во мне изменилось все! Никогда не забуду тот день, когда впервые репетировал со своей группой — мне было всего четырнадцать. Полагаю, что именно тогда я и пробудился. Это были ни с чем несравнимые ощущения свободы и внутреннего наполнения.
— Подобного пробуждения вы и ожидаете от народа?
— Конечно, но процесс этот должен быть осознанным. Важно, чтобы каждый понимал, чего он хочет и каковы его притязания. Ведь бывает, что человек живет как-то механически — плывя по течению. Если нет вопросов, ответов, поиска, то нет и результата. Влекомый толпой, он и не ведает, куда бежит, во имя чего борется. Это очень похоже на бесконечные советские очереди, выстраивавшиеся за дефицитом: люди зачастую даже не знали, что «выбросили», но продолжали стоять. Все это культивировало стадное чувство. А музыка способна изменить многое в каждом из нас.
— Помню, как 7 лет назад, когда «Востан Айоц» выступал на одном из рок-фестивалей в одном из ереванских залов, во всем районе неожиданно отключилось электричество. Играя в полной темноте, вам удалось удержать битком набитый зал, хотя администрация уже намеревалась распустить публику…
— Было дело, но это просто цветочки! Во время концертов в голодные и холодные годы вырубался свет, отказывала техника, летели генераторы, приходилось играть в кромешной тьме при минусовой температуре... В 1989 году планировался концерт на стадионе в Степанакерте. За день до этого мы подключили всю технику, проверили звук, а как только собрались выйти на сцену, вырубилось все!.. «Есть здесь кто-нибудь?» — наугад спросил я в сплошную черноту. Послышалось одинокое «Да!» — «Что, на концерт пришел только ты?» — удивился я. И тут вдруг темноту разорвал многоголосый рев. Мы начали играть, и лишь когда в воздухе стали загораться факелы из зажженных газет, мы поняли, как что стадион забит. Такое трудно забыть.
— Вас легко удивить?
— Пожалуй, нет. Мне скоро исполнится пятьдесят, и я научился принимать жизнь такой, какая она есть. Хотя... разве что пришествием инопланетян... Но если серьезно, я очень удивлюсь, если мне вдруг посчастливится увидеть проявление чистой и бескорыстной любви или же отсутствие эгоизма в человеке. В наш век прагматизма и недоверия будет крайне неожиданно обнаружить эти драгоценные качества.
