Помнишь первую песню, которую ты написал?
— Да, конечно. До того я вообще не думал сочинять музыку. Но один знакомый музыкант настаивал на том, что я непременно должен писать для себя песни. Пробы ради я сел за фортепиано и стал наугад брать аккорды. Некоторые из них мне понравились. Так и появилась моя первая песня Kyanqe mardun. Мы даже записали ее с группой Roxigen, в которой я тогда пел.
A пел ты, наверное, с детства?
— Нет, вовсе нет. Я никогда не относился к пению серьезно, а о карьере исполнителя вообще не задумывался. Хотя я из музыкальной семьи: мой отец — заслуженный деятель искусств РФ, преподает в Гнесинке, играет на гитаре. Сестра долгое время пела в рок-группе. Наверное, музыкальность — это ген. Потому что моя семья никогда не направляла меня и советов не давала. Наоборот, я даже занимался математикой, хотел стать программистом или экономистом. А из музыкальных инструментов в детстве меня безумно привлекали барабаны. Но вот однажды в школе мы подготовили представление — поставили «Собор Парижской Богоматери». Потом исполнили мюзикл в Ереванском государственном университете, где его услышала сестра нашего соло-гитариста. Парень на тот момент играл в группе, которой нужен был вокалист. Так я и начал петь. Первой моей песней был кавер Led Zeppelin — Stairway To Heaven. Моя дорога началась с самой знаменитой песни о дороге. Это символично. Судьбоносно даже.
Ты веришь в судьбу?
— Конечно! Жизнь неоднократно доказывала мне, что все предрешено. Человеку указывается путь, дается шанс — и нужно просто им воспользоваться. У меня все случилось настолько быстро, что мне уже не пришлось думать о том, чем я хочу заниматься. А как сложится дальше… Прелесть будущего — в неизвестности. Иначе какой смысл жить? Всякого рода гадания меня раздражают. Зачем мне знать, когда я женюсь и уж тем более когда и от чего умру? Разумеется, есть вещи, о которых я мечтаю. Но в остальном все будет, как должно.
Предположим, прошло 10 лет и мы снова встретились. Какой ты, Гор Суджян?
— Основная моя цель, как и всей группы Dorians, стать бэндом мирового уровня, оставить после себя след, войти в историю наравне с группами, перед которыми мы сегодня преклоняемся, чью музыку слушаем с детства и каверы на чьи песни я столько лет исполнял. Ну а ближайшие планы — записывать новые песни, продвигать альбом Fly, который мы уже записали, ездить в новые страны и давать много концертов. Вообще, все, что мы сделали с Dorians до сих пор, я считаю успешным. Наша цель — выйти на мировую сцену. И мы абсолютно уверенны, что сделаем это.
А у тебя когда-нибудь была боязнь сцены?
— Я и сейчас ее боюсь. Если ты не боишься сцены, значит, что-то для тебя закончилось. Первые 2-3 песни я всегда напряжен, но потом стресс уходит, я чувствую гармонию со зрителем, начинаю общение, все сливается воедино. И тогда наступает ни с чем не сравнимое ощущение. Знаете, ведь зрители тоже дают концерт. Они выражают свои эмоции, мнения, делятся энергетикой.
На концертах наверняка случается много казусных ситуаций и необходимо хорошо знать друг друга, чтобы суметь выкрутиться.
— Да, конечно, всякое бывает. Помню наше первое выступление на конкурсе «Золотая лира». За один день нам нужно было переделать арию из оперы «Ануш», чтобы сыграть ее в нашем стиле. Всю ночь мы не спали, явились на выступление с опухшими глазами, а наш барабанщик вовсе не пришел! Представляете, пришлось выйти на сцену без него. Так мы и отыграли. После этого мы с ним расстались.
А самое странное место, где вы когда- либо выступали?
— На крыше здания Дома Москвы в Ереване. Тогда я еще был в составе Roxigen. Вообще, все концерты разные, и от каждого берешь что-то особенное. Непередаваемое ощущение было у меня, когда мы пели перед выступлением Сержа Танкяна на открытии центра TUMO. Я просто взял микрофон и направил его на толпу, которой не было видно конца и края. И люди стали петь Yes Kulam… Нет. Здесь слова заканчиваются. Одни эмоции. Как если бы я ложками ел кокаин.
А где бы хотелось выступать?
— Очень хотелось бы взять автобус и ездить по Европе, останавливаясь тут и там для выступлений. Такой своеобразный hippie style. Тем более что, я боюсь самолетов.
Интересно. А какие еще есть фобии?
— Вода. Всю жизнь очень боялся воды. Однажды мне даже приснилось, что я падаю из самолета в океан. Вот это был ужас!..
А как охарактеризовать ваш музыкальный стиль?
— Жанр — рок. Этого достаточно. Мы — Dorians, этим все сказано. У группы есть свой почерк, мы исполняем свои песни. Когда-то было много каверов, были концерты, сплошь состоявшие из чужих песен. Но, как в моей жизни, так и в жизни группы это был этап, такая своеобразная школа. У меня нет музыкального образования, меня научили группы, песни которых я исполнял, — Led Zeppelin, Pink Floyd и другие. Очень часто журналисты спрашивают, почему мы не бунтуем, ведь мы рок-музыканты. Они не понимают рока, это в первую очередь свобода. От чего бы то ни было. Бунт ради бунта нас не интересует. Мы пропагандируем то, о чем поем.
Другой стереотип, связанный с роком, — наркотики. Как ты считаешь, нужен ли музыканту какой-то катализатор, чтобы отыграть концерт лучше?
— Можно, конечно, выпить. Но главный катализатор — музыка. Полное погружение в музыку. Брюс Ли говорил, что все в жизни — кунг-фу. Каждый видит мир по-своему. Вот для меня все в жизни — музыка. Я слышу ее постоянно. А еще… Помню, что в детстве видел цвета, которых теперь больше не существует. Небо было другим. Все было другим. Это привилегия ребенка. На концертах я пытаюсь вернуть себе это состояние, обрести цвета, превратиться в ребенка самому и вернуть детство нашим зрителям. И для этого не нужны наркотики. Наркотик в тебе. Остается только им управлять.
Dorians известна не только в кругу неформалов. Ваши клипы в ротации на музыкальных каналах, вы занимаете лидирующие позиции в чартах. То есть теперь вы — часть шоу-бизнеса?
— Я не думаю, что мы в шоу-бизнесе, хотя формально это, наверное, именно так. Я, скорее, голосую за коммерцию. Dorians сегодня — коммерческий проект. И я считаю это правильным. На мой взгляд, это помогает приобщить к року широкие массы, что не может не радовать. Группы, которые для нас сегодня являются культовыми, тоже были коммерческими. А в Армении до последнего времени считали, что коммерция мешает творчеству.
Расскажи, как был создан ваш главный хит — Yes Kulam.
— Музыку к этой песне я писал в два захода. Припев у меня был давно, мне было лет 20, когда я его придумал. А основной текст все никак не писался. Однажды я начал наигрывать разные мотивы на гитаре. Наш басист Эдгар заинтересовался, и мы вместе создали мелодию. Потом я подумал, что она отлично пойдет к тому припеву, который у меня уже был. Прошло какое-то время, наш продюсер Ваагн решил, что нам обязательно надо сделать дуэт с виолончелистом Артемом Манукяном. Он наш Йо-Йо Ма. В задней комнате клуба Stop мы пытались создать что-то аутентичное, и тут я вспомнил: ребята, у меня же есть песня! Она сразу всем понравилась, но слов все еще не было, так что на сцену вышли только я и Артем, он играл на виолончели, а я подпевал: «На-на-на». Народу понравилось. Слова Вардан Задоян написал намного позже, буквально за несколько минут. Кстати, это ванский диалект армянского, он, на мой взгляд, невероятно звучный.
С клипом этой песни тоже связана интересная история. Необходимую для съемок технику нам дали даже не на сутки, а с четырех часов дня до полуночи. А у нас на тот момент вообще не было ни одной идеи! Так вот, сидим в том же Stop-e, Вардан Задоян пытается что-то придумать, но ничего путного из этого не выходит. Когда все ужасно устали, Вардан сел на стул и начал играть. Он сделал фактически все то, что потом повторил главный герой клипа. Оставалось срочно найти исполнителя: нам нужен был пожилой человек. Тут наш клавишник Арман Пахлеванян вспомнил, что у его отца есть друг, актер. И хотя на следующий день у него был спектакль в театре, он все же согласился прийти вечером. Снимать мы должны были в спортзале одной из ереванских школ. Холод был невыносимый. Актер принес с собой бутылочку грушевого самогона. Мы все выпили, чтобы согреться, и начали снимать. Играл он потрясающе, просто дух захватывало. Мне даже обидно за каждый не вошедший в клип кадр.
Сложно ли быть членом группы?
— Живая музыка — признак уровня. Музыканты Dorians этот уровень обеспечивают. Мы — команда. У нас общие цели, мы поддерживаем друг друга. Это для меня идеальный вариант развития.
А часто ссоритесь?
— Бывает. Однажды вообще решили, что вот он, наш последний концерт. Расходимся. На тот момент мы играли уже около года. С похоронными лицами вышли на сцену, а все пошло так хорошо, что на волне ощущений помирились. Больше этот вопрос не ставился. Сейчас мы всегда миримся перед концертом.
Самый частый вопрос, который тебе задают в последнее время…
— Конечно, о «Евровидении». Мы выразили готовность поехать на конкурс в Баку, если будет принято соответствующее решение. Но Армения от участия отказалась. Принимать подобные решения — не наше дело. Мы проделали неплохую работу, записали песню и сняли клип, который за 20 дней на YouTube просмотрело 150 тысяч человек. Это чудесно. Вот, что меня радует во всей этой истории.
А что бы ты рассказал о себе и о Dorians человеку, который ничего о вас не знает?
— Ничего бы не стал рассказывать. Мое дело петь. Я бы предложил ему послушать наш концерт.
Гор Суджян
Родился 25 июля 1987 года в Ереване. В 17 лет создал группу, которая называлась Gor & Friends, а впоследствии была переименована в Roxigen. В репертуаре были произведения известных рок-групп. В 2008 году Гор Суджян стал солистом группы Dorians.
Dorians
Группа была основана в 2008 году продюсером Ваагном Геворкяном. В составе группы Dorians сегодня 5 музыкантов: солист Гор Суджян, соло-гитарист Гагик Ходавирди, бас-гитарист Эдгар Саакян, клавишник Арман Пахлеванян и барабанщик Арман Джалалян. В 2009-м Dorians была удостоена награды в номинации «Открытие года» на ежегодной церемонии вручения Всеармянской музыкальной премии «Ташир». А уже в 2011-м была признана лучшей рок-группой и стала победителем Национальной музыкальной премии в номинациях «Лучшее видео» и «Лучший вокал». В апреле 2011 г. Dorians записала свой дебютный альбом Fly.