Культура Музыка
Норма ее жизни
На мировой оперной сцене она уже 25 лет. В ее репертуаре около 50 партий, в том числе столь трудная для исполнения «Норма». За ее плечами самые вожделенные для оперных певцов площадки — Ла Скала, Венская государственная опера, Метрополитен-опера… Ее партнерами на сцене были Пласидо Доминго, Елена Образцова, Николай Гяуров, Шерил Милнз… Сегодня Асмик Папян — одна из самых успешных лирико-драматических сопрано.
Многим кажется, что оперный певец во время спектакля наслаждается своим льющимся голосом. Это совсем не так. Удовольствия больше на репетициях. Процесс создания, работа над образом куда интереснее, чем результат. А спектакль — это огромная ответственность, невероятное напряжение. Ведь каждый раз, выходя на сцену, ты не можешь знать, как тебе ответит твой голос. И чем выше ты поднимаешься, тем больше напряжение. Ты можешь тысячу раз спеть отлично, и это забудется в тот миг, когда ты один-единственный раз споткнешься. Оперный мир очень тесен, он моментально узнает, хорошо ты сегодня пела или плохо. Ну, может, к концу второго действия, когда после арии зритель устраивает пятиминутную овацию, ты счастлив. Именно счастлив, а не удовлетворен. Удовлетворения не бывает никогда, поскольку меня не оставляет чувство, что можно было спеть лучше.
***
Я с рождения обладала повышенным чувством ответственности и какой-то чрезмерной организованностью. Детство мое было не таким бурным и шумным, как у других. Не знаю почему, но совсем еще ребенком я безумно хотела научиться играть на скрипке, и в 7 лет, по собственному настоянию, поступила в музыкальную школу им. Саят-Новы. С тех пор практически перестала бывать во дворе — непрерывно занималась. Причем с удовольствием, меня никто не заставлял. Просто все, кроме занятий, казалось пустой тратой времени. Я и в консерваторию поступила по классу скрипки. Пела разве что романсы в кругу друзей. Им нравилось, и они говорили, что мне стоит попробовать петь на сцене. В начале карьеры многие сомневались в моих вокальных способностях. Но воодушевляла меня сама Татевик Сазандарян. «Ты мешаешь людям, потому что ты другая», — говорила она мне.
***
Еще учась в консерватории, я посещала оперную студию, участвовала в правительственных концертах и конкурсах вокалистов. Мне это было интересно. Первая большая роль досталась мне по чистой случайности. Утром 16 ноября 1986 года мне позвонил Тигран Левонян. Спросил, знаю ли я партию Розины из оперы «Севильский цирюльник». Не задумываясь, сказала да. Оказалось, заболела певица, которая должна была петь в спектакле. В тот же день меня послушали, утвердили на роль, а уже вечером я вышла на сцену. При этом понятия не имела, как себя вести, что делать. «Руководствуйся чутьем. Ходи по сцене», — посоветовали мне. Вот и все. У меня даже костюма не было, вышла в концертном платье. Я до сих пор храню его как реликвию. И таких случайностей у меня в жизни было немало.
***
В первый раз, выйдя на сцену, чтобы спеть, я заглянула в оркестровую яму и подумала: «В оркестре для тебя играет много скрипачей, а тут ты одна, ты ведешь». Сложнее всего поначалу было с руками — никак не могла их чем-то занять, куда-то деть, ведь со скрипкой они всегда были при деле. Но в остальном все ладилось.
Как-то я была в Ленинграде — должен был состояться мой сольный концерт с выдающимся грузинским концертмейстером Важей Чачавой. Позвонили из Варшавы, спросили, могу ли я приехать и через пять дней спеть Норму. До этого я никогда не исполняла эту партию, но учила и знала ее. Я решила рискнуть. Спектакль ставила суперзвезда эпохи Муссолини Феодора Барбьери, ей тогда уже было 85 лет. Репетиции длились всего три дня. Премьера прошла успешно. Вообще, я обожаю Норму. Спеть ее от начала до конца — благословение. Ни одна другая роль не дает певице таких бесконечных вокальных возможностей. Я спела, если не ошибаюсь, в 27 постановках «Нормы». И это никогда не утомляет. Наверное, еще и потому, что ни одна постановка не повторяет другую. Все они совершенно разные. Вплоть до стиля модерн, где Норма была современным политическим деятелем, этакой Хиллари Клинтон. Другая сцена, другой город, новая постановка… В этом и прелесть моей работы, что в ней никогда ничего не повторяется.
***
«Норма» познакомила меня с моим мужем — немецким драматургом Конрадом Куном. Было это в Хайльбронне. Позже, когда мы уже встречались, Конрад рассказал, что, когда я пела арию Casta Diva, он захотел познакомиться со мной. После спектакля зашел в гримерную, мы пообщались. Тогда я еще не знала немецкого языка и мы говорили на английском. На следующем представлении он послал мне букет цветов с открыткой, потом я получила такой же в Люксембурге. На спектакль в Копенгагене он приехал сам. Со временем мы подружились, общались где-то около полутора лет. А потом со мной случилась беда. Приехала в Бонн петь Тоску и сломала ногу — подвели новые туфли и дождь. Шесть недель нужно было лежать дома в гипсе. Никто из Армении не мог приехать на помощь. Помог Конрад. Он тогда работал в полутора часах езды от Бонна. Приехал прямо с работы. Пока я лежала, ухаживал за мной как за ребенком. Это был его шанс, и Конрад его не упустил.
***
Мой дебют в Ла Скала состоялся в 1996 году, я тогда репетировала во Франции Тоску. Позвонил менеджер и передал, что меня хочет послушать главный дирижер Ла Скала Риккардо Мути. Спеть предстояло партию Абигайль в «Набукко». Я ее уже пела с маэстро Чекиджяном, но поначалу отказалась ехать на слушание. Была уверена, что Мути скажет, мол, я слишком молода, что голос не такой большой и драматичный, что мне нужно еще расти. Но когда позвонили во второй раз, сдалась. Первая прослушка прошла в Зальцбурге. Итальянский дирижер сказал:
«О, это то, что мне нужно!» — и попросил приехать на повторное прослушивание в Милан. Сначала слушал в партере, потом поднялся в амфитеатр, потом в ложу. И в конце концов утвердил меня на роль. Выступление в Ла Скала стало моим мировым дебютом и открыло передо мной многие двери. Выступая в театрах, где есть богатые традиции — в Ла Скала, Метрополитен, Венской опере, — чувствуешь присутствие великих певцов, воодушевление, счастье от сознания, что тебе удалось пройти их путь. Это окрыляет.
***
Долгое время я так была увлечена работой, что даже мысли о том, чтобы иметь ребенка, не было. Ни муж, ни его семья никогда не заговаривали об этом — тактичные немцы. А вот моя мама после 8 лет брака поставила вопрос ребром. «Дочка, это прекрасно, что ты стала знаменитостью, — сказала она. — Но я уйду из этой жизни разочарованная, если ты не станешь матерью». Она обещала, что будет всегда рядом с моим ребенком. Так и случилось. Когда родилась Сирануш, я взяла четырехнедельный перерыв. С тех пор и до того, как она пошла в школу, мы разъезжали по миру всей семьей — я, муж, мама и дочка. Конрад даже некоторое время не работал. Когда дочке исполнилось шесть лет, мы остались на постоянное жительство в Вене. А потом, так как она отлично училась в школе, ее приняли в венскую Академическую гимназию — одну из лучших, которая была открыта аж в 1553 году. Там учились Франц Шуберт, Хуго Вольф, Гуго фон Гофмансталь и многие другие австрийские знаменитости. В 6 лет Сирануш знала весь мой репертуар, но теперь она любит петь не классику, а поп-песни — Леди Гаги, Рианны.
***
Подолгу всей семьей мы бываем только в отпуске. Конрад влюбился в Армению, и мы каждое лето отдыхаем на моей родине — едем в Гюмри, Цахкадзор, Дилижан, на Севан. Теперь список языков, которыми он владеет — немецкий, английский, французский, старогреческий, латынь, итальянский, — пополнился армянским. Он любит все наши национальные блюда, кроме хаша, смысла которого так и не понял. Он никогда не говорит об армянах в третьем лице и всегда бурно обсуждает проблемы, имеющие отношение к Армении. Он даже перевел на немецкий язык Чаренца и помог мне выпустить диск песен Комитаса. Но отпускное время бежит быстро. И опять начинается обычная жизнь — города, сцены, выступления…
Мои скромные для оперной певицы размеры иногда становились проблемой при выборе сценического костюма. Скажем, в 1991 году, когда я впервые пела в Большом театре в «Травиате», мне не смогли подыскать костюма. Руководству театра пришлось взять из музея наряд Галины Вишневской, специально сшитый для нее в Индии.
***
После спектаклей многие поклонники дарят цветы, шоколад, иногда свечи, пишут записки с молитвами. Есть постоянные поклонники, которые год за годом любыми путями стараются побывать на представлениях с моим участием. Копят месяцами деньги, чтобы приехать в ту или иную страну. Есть люди, которые уже 20 лет ездят за мной, и они были почти на всех концертах. Скажем, польский журналист, уже пенсионер Ян Вожняк посетил порядка 80 спектаклей в разных уголках мира и увидел больше постановок, чем даже мои родные, мой муж. Побывал он и в Армении. Конечно, таким преданным поклонникам я организую билеты в театр, а после спектакля приглашаю на обед или ужин.
***
Для меня лучшая терапия от любой болезни, лучшее средство от смертельной усталости и ужасного настроения — увертюра. С последними ее нотами проходят все неприятности и начинается другая жизнь. В отличие от драматического театра, в опере понятие «войти в роль» очень условно. Передо мной на сцене стоит слишком много задач — петь, непрерывно быть в контакте с дирижером, играть с партнерами, следить, чтобы платье не зацепилось за декорации… Словом, нужна тысячепроцентная концентрация, и войти в роль и забыть обо всем на свете просто невозможно. А вот потом выйти из роли, а точнее, из этой музыки, вывести ее из сознания, из своего тела очень сложно. Поэтому и не люблю после спектакля ходить на все эти приемы. Лучше прийти домой, снять с себя платье, снять с себя роль. Как правило, после спектакля я возвращаюсь в свое естественное состояние к пяти часам утра.
***
Вообще, меня не назовешь душой компании. Не люблю шумных вечеринок, не хожу в бары, никогда не была на дискотеке и даже не представляю, что это такое. Отдыхать предпочитаю пассивно. Активными видами спорта не занимаюсь — страх покалечить пальцы остался с тех времен, когда еще училась играть на скрипке. 11 месяцев в году я в разъездах и, оказавшись дома, хочу просто посмотреть телевизор, почитать. Читаю на немецком и на русском все, что попадется под руку. Люблю отдыхать в горах — это, наверное, оттого, что скучаю по родине. Любой шумной вечеринке предпочитаю общение с близкими людьми, родственниками. По стечению обстоятельств я бывала в городах, где много азарта, — Монако, Лас-Вегасе. Пробовала пару раз сыграть в казино, проиграла порядка $100 и поняла, что казино я тоже не люблю.
Вообще, я оптимист и очень люблю жизнь. И вот только что поймала себя на том, что несколько раз подряд сказала «не люблю». И тем не менее признаюсь, что больше всего на свете не люблю негативизм и сторонюсь недовольных всем людей.
Журнал «Ереван», N3(73), 2012
