Город перенесенных

Нунэ Мелкумян ^| Арнос Мартиросян, Айк Мелконян

Приехать в Степанакерт можно только с миром. Или за миром — ему здесь знают цену. Покой тут считают в пулях — за последние годы число следов от них на фасадах зданий не выросло ни на единицу. Вот и мир. И, уезжая, каждый хранит в себе то спокойствие, которое можно обрести только здесь, в столице непризнанной республики — одной из самых горячих точек Земли.

Опыт показывает: двух одинаковых поездок в Нагорный Карабах не бывает. И вроде бы все на месте — церкви и монастыри, горы и ущелья, города и села. Весна идет за зимой, осень за летом… И все равно — каждый раз Карабах новый. Или ты новый — в Карабахе. Вот и Степанакерт на этот раз не тот, что был прежде. И дело тут не столько в контрастах самого Степанакерта, сколько в настроении. Нет, не города и горожан, а того, кто смотрит на Степ, как его коротко называет здешняя молодежь. В зависимости от настроения, город может показаться до­статочно большим или кукольно-маленьким, пасмурным или солнечным, оживленным или провинциально мед­лительным. Степанакерт — город на него смотрящего, по нему ходящего, с ним знакомящегося. Отсюда следует, что он — город каждого. Небольшое уточнение — каждого, кто приехал принимать. Ведь для того, чтобы город принял тебя, нужно принять его первым — сразу и безоговорочно. Для Степанакерта это единственное условие.

Я всегда приезжаю в Степанакерт в дождь и затемно — город пока ни разу не изменил этой сложившейся между нами традиции. Время года не принципиально. Прогнозы погоды, нетипичность проливных дождей в этом сезоне — все отходит на второй план. Дождь и точ­ка. Так, сквозь непогоду, добираешься до уютного кресла, чтобы вдоволь напиться ароматного чая с чабрецом. Ближайшее будущее наверняка сулит распитие напитков куда более серьезных по градусу и статусу, так что чай и дождь — мой джентльменский набор в первую степа­накертскую ночь. И удивительно спокойно. Спокойно с тех самых пор, как сквозь запотевшее автомобильное стекло с шушинских поворотов замаячил внизу огнями Степанакерт. Сразу забывается утомительность шестича­сового пути, пропадает ощущение нереальности, которое преследует с самого Бердзора. Граница осталась позади, а впереди он, Степанакерт. Добро пожаловать!

***

Вот уж и впрямь — город с акцентом. Самую простую фразу скажут так, что не поймешь. На словосочетании «женгялов хац» коммуникация запросто может закончиться. Но нет, дальше в ход идут гостеприимство и радушие — объяснят хоть на китайском, но объяснят. Хороших прогулок на голодный желудок не бывает, так что рынок — первый пункт степанакертской программы. Дальше закоулками выходим к самому главному городскому ориентиру — пло­щади, которую в народе называют пятачком. Название это было настолько популярным, что его получило и первое городское кафе, открывшееся тут же, — «Пятачок». Сейчас открытые кафе есть по всему городу. Особенно много — во­круг круглого сквера со скамейками и памятником Степа­ну Шаумяну. Памятник, кстати, отреставрировали совсем недавно, пару лет назад. До того в Степанакерте шли по этому поводу горячие споры: стоит ли ставить каменного революционера на площади? А потом пришли к выводу, что раз уж город носит его имя, то однозначно стоит. Так что на место Шаумяна теперь никто не покушается. Он сто­ит, окруженный зеленью и беспроводным Интернетом, — к последнему на площади может подключиться любой же­лающий. Вот так, революционные технологии — в массы!

Площадь Возрождения — одно из самых красивых и знако­вых мест в Степанакерте. Там же — здание Национального Собрания НКР с замысловатым, похожим на церковный, куполом. Вообще, отстраивая Степанакерт, посчитали, что куполов мало не бывает — бросается в глаза еще один, на проспекте Азатамартикнери, на здании школы имени Егише Чаренца. Что касается площади, то она идет в ногу с новейшей историей Арцаха — день в день. Когда возникла необходимость 9 Мая устроить первый военный парад, выяснилось, что в Степанакерте нет ни одной подходящей площади. На той, которую выбрали, стояло здание редакции газеты «Советакан Карабах» — наверное, единственное, кото­рое каким-то чудом осталось нетронутым во время войны. За три ночи здание просто разобрали до фундамента, уложи­ли на его месте асфальт, подготовив площадь Возрождения к «парадному» виду.

Единственное уцелевшее от войны здание стало жертвой, принесенной карабахцами миру. Со временем эту утрату возместили — сейчас Степанакерт отстраивается невероятными темпами. Каждый год появля­ются новые здания. Интересно, что на этой большой стройке необычайно чисто и уютно. Город скорее напоминает курорт­ный, не покидает ощущение, что завернешь за угол, и там будет море. Им даже пахнет… А может, это моя генетическая мечта о море здесь слишком сильно дает о себе знать.

Наш гид на один день, работник Министерства туризма НКР Араик приглашает пить кофе в «Пятачок». Отсюда видны стадион, где несколько лет назад сыграли гранди­озную свадьбу на 700 женихов и невест, и прекрасный парк с аллеей памятников и аттракционами.

— Сейчас слишком жарко, поэтому в саду пусто. А вот вече­ром тут много народу гуляет, — рассказывает Араик.

Помню, в свой первый вечер в Степанакерте я была очень удивлена количеству людей, дефилирующих по улицам. Сначала мне показалось, что на площади митинг. Потом — что концерт. Выяснилось, особого повода для народных гуляний нет. То есть повода нет вообще, просто здесь каж­дый вечер — променад, спонтанные народные гуляния. Удивительно весело и спокойно в столице непризнанной республики. И это повод.

Вообще, степанакертцы всегда как-то по-особенному отды­хают. В первый приезд, помню, так же удивило количество мангалов — на каждом балконе. Нет чтобы во дворе один-два и вставать в очередь, как в Ереване. Но в Степанакерте люди не хотят ждать праздника. А в новогоднюю ночь традиционное блюдо здесь как раз шашлык, так что 31 декабря по незнанию можно запросто предположить, что в городе пожар — дымят все улицы разом. А это празд­ник к ним приходит.

***

Два здания неподалеку от площади, кажется, настолько стары, что и не в курсе прошедшей войны. Они свое от­стояли — сначала в Шуши, а потом в Степанакерте, куда их на заре революции целиком и перенесли. Не случись этого, неизвестно, уцелели бы эти здания в городе, где камня на камне не осталось. Белые и старомодные, они как два ста­рика прячут за непросвечивающими окнами память. Мы зашли в то, что слева, — историко-краеведческий музей. Встретившийся в дверях мужчина сразу предупредил, что на второй этаж сейчас лучше не подниматься — он ава­рийный. Так от истории Карабаха остался только первый этаж — древнейшая история. В зале стоят огромные со­суды, похожие на карасы. В бронзовом веке в них хоронили людей. Тогда считалось, что человек, рождаясь и умирая, должен находиться в одной и той же позе — эмбриона.

Вечный круговорот — для того, чтобы прийти к финишу, надо вспомнить начало. Еще в музее хранятся древние монеты, найденные во время раскопок в Тигранакерте, чучела характерных для края животных, портреты извест­ных исторических личностей и два маленьких атриума. В каждом — традиционная арцахская комната и огромные куклы с человеческий рост в национальных костюмах. Память — как отдельный экспонат, ведь с ней у карабахцев все в порядке. Они помнят и свершения древности, и тя­готы войны. Из памяти они и вынесли самое главное — гордость и непоколебимость. Карабахский формат.

***

На лужайке перед зданиями — большой бронзовый одуванчик работы известного скульптора Григория По­тоцкого. Это памятник Доброте, «Одуванчик», лепестки которого в форме раскрытых ладоней символизируют руки представителей разных национальностей.

Подобные скульптуры Потоцкого установлены во многих крупных городах мира: Женеве, Москве, Гуанчжоу, Юрма­ле, Таллине…

— У нас много памятников, — рассказывает Араик, — при­чем необычных, интересных. Видно, город так настраива­ет людей — им хочется что-то ему подарить.

— Может, оставить что-то свое? — предполагаю я. И добав­ляю про себя: «Как кинуть монетку в фонтан».

Мы идем осматривать драматический театр. Вообще, в Степанакерте ереванцу сложно потеряться. И не потому, что город маленький. Есть что-то интуитивно родное в том, как связаны друг с другом улицы, — в их пересече­ниях, в площадях, в расположении домов. Другие вполне могут и не обратить на это внимания, списав все на врож­денную способность ориентироваться. Мне списывать не на что, за неимением. Объяснение нашлось позже: выяс­нилось, что первый генплан города был составлен в 1926 году архитектором Александром Таманяном. Потом было еще два проекта — в 1938-м и 1968-м, но оба следовали системе, разработанной Таманяном. Вот почему у Еревана и Степанакерта души так похожи.

***

Мы дошли до большого здания драматического театра с уют­ным сквериком перед ним. Сразу у входа — большой мону­мент с театральными масками, из которого бьет фонтанчик питьевой воды. Это неискоренимо: даже если не мучит жаж­да, сложно пройти мимо такого красивого пулпулака.

— На месте театра до 30-х годов прошлого века была боль­шая степанакертская церковь, которую разобрали, — рассказывает Араик, — а потом, в 50-х, из ее камней по­строили здание драматического театра.

Я приглядываюсь: да, это видно. Что-то церковное в архи­тектуре театра не удалось скрыть. На большом крыльце никого нет, окна распахнуты настежь. Заглянув, вижу боль­шой зал с пыльным полом. Похоже на танцевальный класс. Свежий воздух с улицы как будто вообще не проникает в распахнутое окно. Пыль в коридорах блестит на солнце, как драгоценная россыпь. Огромный рыжий кот нежится в солнечных лучах, а где-то вдалеке слышны чьи-то шаги.

— Театр работает?                                                      

— Бывают представления, — говорит Араик, — даже га­строльные.

Шаги приближаются, отдают эхом. Может, такая хорошая акустика — благодаря церковным камням? Да, это место для духовной пищи. Как камни не перебирай.

***

Сколько по Степанакерту ни ходи, а хочется еще и еще. Кажется, уже вдоль и поперек знаешь этот маленький город, но интересным историям и городским легендам нет здесь счету. Душа — в улицах, сердце — в рассказах людей. Бесконечных. То и дело натыкаешься на что-то удивитель­ное, да и вообще — смысл здесь многослоен, как будто все эпохи проходят перед глазами. Вообще, Степанакерт — город перенесенных. Перенесенных зданий и страданий. Перенесенных на мирное время ожиданий и больших на­дежд. И после войны, которую не каждый смог перенести, Степанакерт — все-таки город, который остался.

Журнал «Ереван», N11 (80), 2012