Площадь согласия

Старые улочки, выложенные брусчаткой, рестораны, сувенирные магазины, вернисаж художников и карикатуристов. Хоккейный клуб Montreal Canadiens, городское подземелье, Старый порт и 283 ступени, ведущие к Богу. Первые армянские переселенцы провинции Квебек и памятник Геноциду 1915-го, которого не должно было быть... В канадский Монреаль люди влюбляются сразу и навсегда.

Я никогда не привыкала к городам, в которых жила, я влюблялась в них с первого взгляда и навсегда. На канадский Монреаль выпала моя зрелая сознательная любовь, и, наверное, самое сильное чувство я испытала именно к этому городу — одновременно изящно французскому, изысканно английскому и очень эмоционально армянскому.

В мае 1642 года Поль Шомеди де Мезоннев заложил первое постоянное поселение французских колонистов у подножия невысокой горы Мон Руаяль (Королевский холм), от которого и произошло в дальнейшем имя города. Основанный французами Монреаль спустя почти 200 лет получил статус города из рук англичан. На его гербе изображены символы четырех этнических групп, стоявших у истоков рождения самого европейского из всех американских городов. Красная роза — дань англичанам, чертополох символизирует вклад шотландцев, зеленый трилистник напоминает об ирландцах, а лилия — символ французов.

Девиз городу придумал его первый мэр Жак Виже: «Конкордия, салют!», который можно перевести как «Да здравствует согласие!» Виже точно предвидел необходимость взаимопонимания и согласия в будущем многонациональном городе, ставшем родным для миллионов людей, приехавших сюда из разных стран. 

***
Доказательств особенной теплоты человеческих отношений, царящей в Монреале, у нас скопилось множество, но козырную карту в общую колоду подбросила моя мама, вернувшись как-то из супермаркета. Я отправила приехавшую к нам погостить маму за мясом для толмы. Подойдя к мясному прилавку, доцент с многолетним стажем, кандидат наук безнадежно растерялась. Различные куски мяса различных частей туши, а главное, различных животных были любовно выложены на огромный прилавок. И тут моя мама осознала, что она не то что не может сказать, какая часть ей нужна для обеда, а даже не сможет озвучить, говядину ли она хочет или баранину. Мясник вежливо осведомился у мадам, чего она желает. Мадам на французский не отреагировала. Продавец перешел на английский, но в ответ ничего внятного не услышал. Тогда он предложил мадам оформить свои пожелания на арабском, итальянском, испанском... Мадам отрицательно качала головой. Тут мясник как истинный джентльмен спросил у нее, на каком языке она предпочитает общаться. Мама, испытав некоторое облегчение, сказала: «На армянском». Продавец наш был несколько обескуражен — армянского он не знал. Он куда-то удалился, и через секунду на весь огромный шикарный супермаркет по громкой связи прозвучало объявление: «Всех, кто говорит по-армянски, просим подойти к мясному отделу!» Через минуту гостья из Еревана была окружена тремя соотечественницами, которые помогли ей выбрать нужный кусок мяса нужного животного.

Надо ли говорить, что мама вернулась домой счастливая и влюбленная в Монреаль и монреальцев и что толма вышла отменная?

***
На мой вопрос «Понравился ли вам Монреаль?» один из моих знакомых ответил очень точно и остроумно: «Понравился и Монреаль, и под Монреалем». Город действительно славен своим подземельем. Это тридцать пять километров переходов, соединяющих между собой кафе, рестораны, кинотеатры, магазины, концертные площадки, станции метро, офисные здания и парковки. Зимой там тепло, а летом прохладно. В первые дни моей первой зимы в Монреале я очень удивлялась, увидев на улице шикарную даму в деловом костюме и легких элегантных лодочках. Только потом я поняла, что дамочки выныривают из подземного города, где тепло и уютно. Позже и я полюбила это подземное царство, у меня там появился любимый ресторатор-грек, который заваривал отменный кофе, а чуть поодаль работал мой любимый парикмахер, французский армянин Кристиан.

Поднявшись на поверхность, пройдите по самым фешенебельным районам Монреаля — Утремон и Вестмаунт, полюбуйтесь красивейшими особняками, спуститесь к центру по улице Сен-Дени или Сен-Лоран — месту сбора художников, ремесленников и студентов, в монреaльский Латинский квартал. Улица Шербрук — это уже деловой и культурный центр Монреаля. Здесь мирно соседствуют разноцветные стеклянные коробки небоскребов с офисами и банками, роскошные гостиницы и магазины, музеи и университеты. Знаменитый университет МакГил с его прекрасным кампусом и монреальская консерватория тоже находятся на этой улице. Ну и конечно, Сент-Катрин — это главная артерия города, там протекает основная жизнь Монреаля во всех ее ипостасях. Кстати, имя Катрин эта улица получила не в честь святой, просто так звали дочь человека, у которого городские власти выкупили большую часть земли для прокладки дороги.

Еще одно место для приятнейшей прогулки — Старый порт: улочки, выложенные брусчаткой, рестораны, сувенирные магазины, вернисаж художников и карикатуристов. Ближе к вечеру здесь появляются музыканты, артисты, клоуны и фокусники. Вообще, Старый порт мало похож на настоящий — лишь в одном-единственном месте пришвартованы дорогущие яхты и катера.

В Старому порту невозможно не остановиться перед красивейшим собором Нотр-Дам де Монреаль. Во всех путеводителях пишут, что собор — копия парижского Нотр-Дама. Я особого сходства не заметила, но здесь так же, как и в Соборе Парижской Богоматери, церковь венчают две башни, символизирующие Терпение и Постоянство — две великие добродетели.

В Монреале находится и одна из самых больших базилик в мире — потрясающей красоты Оратория святого Иосифа (Жозефа). Она видна из любой точки города и давно уже стала символом Монреаля. Многие верят, что место это обладает чудотворной силой. Ежегодно более 2 миллионов паломников совершают восхождение по 283 ступеням, ведущим к вершине холма, на котором стоит Оратория св. Иосифа. Но это для истинных пилигримов, а для любопытных туристов сооружены эскалаторы, которые изрядно облегчают дорогу к Богу. Оказавшись там, не забудьте подняться по последнему эскалатору в самый верхний зал. Вы будете поражены его модерновой архитектурой и дизайном. Это мой любимый церковный зал, всем своим видом он напоминает, что перед Богом все равны: и классики, и модернисты, и авангардисты…

***
Мне бы не простили, если, рассказывая о Монреале, я не затронула бы тему хоккея. В Монреале им болеют все, а для собственного сына я представляю большую ценность только потому, что когда-то побывала на матче, где играл знаменитый Уэйн Гретцки. Для мальчишки ни одно мое профессиональное достижение, ни один диплом не идут ни в какое сравнение с тем фактом, что я видела на льду живого Гретцки.

Попав в Монреаль шестилетним мальчиком, сын не на шутку увлекся хоккеем. Он изучил все команды, знал в лицо всех игроков, помнил расписание и результаты всех матчей. И как-то после просмотра очередной игры по телевизору он подошел ко мне и с грустью в голосе спросил: «А почему среди хоккеистов НХЛ нет ни одного, на форме которого была бы фамилия на -ян?» Я принялась объяснять ребенку, что Армения — южная страна, тренироваться там практически негде, да и традиций хоккейных у нас нет. Но малыш не понимал и не принимал объективных причин и приведенных мною доводов. Его армянской душе хотелось видеть своего соотечественника, держащего высоко над головой Кубок Стэнли — главный приз хоккейного чемпионата на североамериканском континенте. И лишь совсем недавно, спустя одиннадцать лет, мой взрослый сын с гордостью сообщил мне, что в высшей лиге НХЛ наконец играют два армянина — Богосян и Касян.

***
Раз уж заговорила о зимнем спорте, вспомню один случай, поразивший мое воображение. Недалеко от центральной станции метро Bonaventure, под землей расположился красивейший каток. Вокруг рассыпаны кафе и ресторанчики, так что, накатавшись вдоволь, можно выпить чашку кофе или чая, а также вкусно поесть. Приехав в Монреаль, мы с сыном сразу полюбили туда ходить: я, будучи мастером спорта по фигурному катанию, учила его азам скольжения и воспитывала в нем спортивный дух. Когда это занятие начинало нам надоедать, я оставляла сына копошиться у бортика, а сама набирала скорость и каталась, выделывая невиданные для контингента этого катка па и элементы. Один раз за свое очередное выступление я даже была награждена аплодисментами публики, сидевшей в ближайших кафе и ресторанах.

Как-то ко мне подкатила бабушка, из которой, как говорится, сыпался песок. К моему удивлению и восторгу она оказалась армянкой. Восторг мой утроился, когда она сказала, что наблюдает за мной давно и лучше меня на этом катке никто не катается. Я, конечно, поблагодарила ее, списав большую часть похвал на наше общее с ней происхождение. Но за комплиментами, как оказалось, стоял крайне прагматичный расчет. Она сказала, что хочет научиться хорошо кататься на коньках и ищет опытного тренера. Я, как никто другой, целиком и полностью подходила, с ее точки зрения, на эту роль: и катаюсь хорошо, и язык у нас с ней общий, так что языковых барьеров не будет (о возрастных старушка, видимо, и не задумывалась). И я, не колеблясь, согласилась, потому что если человек в 70 с лишним лет еще хочет чему-то научиться, то это достойно восхищения. Да еще она так тщательно подбирала себе инструктора!.. И почему-то с грустью вспомнились мне ее ереванские сверстницы…

Я очень рада, что на льду монреальского Bonaventure катается сухопарая армянская старушка и из далекой Канады подает пример жизнелюбия и стойкости.

***
Апрель в Монреале всегда армянский. С середины месяца каждый год начинаются мероприятия, посвященные памяти жертв Геноцида 1915 года. Митинги у парламента, встречи с депутатами, выставки фотографий и книг, презентации документальных фильмов, панихиды в церквях Монреаля по невинно убиенным.

Еще в 1998 году в парке Марселин Вильямс в Монреале был торжественно открыт памятник жертвам геноцида. На церемонии присутствовал тогдашний мэр Монреаля Пьер Бург и председатель исполнительного комитета мэрии Нушик Елоян. Без самозабвенной борьбы и работы Нушик и без объективной поддержки со стороны мэра этот проект никогда не был бы реализован. Начиная с места для памятника и кончая надписью на мемориальной плите — всего нужно было добиваться в упорной борьбе. За многолетними дискуссиями и прениями следила вся монреальская пресса. «Памятник, которого не должно было быть» — назвали мемориал журналисты в день его открытия.

Он воздвигнут не на частной, а на государственной муниципальной земле, самим своим местонахождением доказывая и показывая, что геноцид — это боль не только армянского народа. Слова, высеченные на мемориальной плите, говорят за себя: «В канун 83-й годовщины геноцида армянского народа 1915 года, жертвами которого стали 1,5 миллиона армян, мы посвящаем этот памятник всем жертвам всех геноцидов и призываем наших сограждан объединить усилия в борьбе за терпимость и социальную гармонию». Мемориал очень быстро перестал быть только армянским, монреальцы еще раз доказали и показали миру высокую культуру межнационального общения, столь характерную для этого города. К нашему армянскому монументу в Монреале часто приходят греки, памятуя о различных трагедиях на земле Эллады, у нашего мемориала украинцы празднуют День национального единства, а выходцы из Африки отмечают свои важные даты.

***
Так много солнечного света, как в Монреале, я не встречала нигде. Именно света, ибо светило наше, как я убедилась здесь, может быть достаточно холодным. Это особенно заметно зимой: смотришь из окна на синее-синее небо, на яркое-яркое солнце, и кажется, что там должно быть +30. Выходишь, делаешь вдох, и легкие покрываются корочкой льда, потому что на улице и на самом деле 30 градусов, только со знаком минус. А вот пасмурно здесь бывает редко, что, видимо, и отражается на общечеловеческой погоде в доме под названием Монреаль. Наверное, поэтому люди здесь так тепло друг к другу относятся. «Ведь ты именно за это полюбила Монреаль. А потом уже начала присматриваться к его церквям и соборам, к разноцветным небоскребам, к улицам и площадям», — сказал мой коллега-канадец, к которому я обратилась с просьбой назвать отличительные черты Монреаля. «Североамериканский Париж, крупный торгово-промышленный центр, кузница спортивных кадров, колыбель искусства, цитадель науки — все это правда, но не так значимо и ценно, — сказал он, — как то, что Монреаль — город редкостно теплых межчеловеческих отношений».

После без малого семи лет, проведенных в Монреале, я полностью подтверждаю постулат своего коллеги и уверена, что такой характеристикой можно только гордиться.

Журнaл «Ереван», N7, 2010