Час Х

В народе Армена Ованнисяна прозвали Человеком-22.30. Его передача разрушала все бытующие в обществе табу и раздвигала рамки, в которых так комфортно размещалось идеологически выдержанное советское телевидение, правильное и предсказуемое.

Не такой, как все
Чем жил Ереван 70-х? Городскими тусовками, многочисленными театральными премьерами, концертами, выставками, обсуждениями литературных новинок, спектаклей, фильмов, а также... сплетнями о городских знаменитостях. Кроме того, в те годы в столицу Армении часто приезжали гастролеры из-за границы, в основном из стран соцлагеря, которым не раз удавалось шокировать малоискушенную ереванскую публику. Так Джордже Марьянович во время исполнения песни «Русский ча-ча-ча» сорвал с себя галстук и стал расстегивать пуговицы на рубашке, а потом, покрутив над головой пиджак, швырнул его на пол. А Лили Иванова однажды вышла на сцену в коротеньких шортах, обнажив стройные ножки. Позже мужчины на вопрос «Как прошел концерт Ивановой?» взахлеб рассказывали о прелестях болгарской певицы. Женщины мстили своим мужьям по-своему, они по нескольку раз пробивались на концерты чешского певца Карела Готта и вздыхали: «Какой мужчина! А голос, голос!» Мужчины не сдавались: на Готта они отвечали Радмилой Караклаич, по многу раз вызывая ее на бис. Особым успехом в этом «соцсоревновании» пользовалась Югославия — на карте социализма она считалась самым «западным Западом».

Но, несмотря на музыкальное и театральное изобилие, молодые души тосковали, им хотелось чего-то большего, взрывного, шумного — драйва, как сказали бы сейчас. Может быть, поэтому так популярны в те годы были сборища в домах счастливчиков, обладавших магнитофонами с огромными бобинными кассетами и записями (часто не слишком высокого качества) звезд мировой джаз- и рок-культуры. У иных имелись и виниловые пластинки, которые передавались из рук в руки в укромных местах и преимущественно вечером. Пластинки заворачивались в три слоя газеты «Правда», а при передаче оглашалось одно обязательное условие: папа с мамой не должны знать о том, что в их политически грамотной и морально устойчивой семье происходит растление детей.

Но однажды город вздрогнул: на единственном армянском телеканале, сразу после программы «Время», ровно в 22.30 появилось новое лицо. И телезрители моментально оказались в плену у обаятельного и элегантного ведущего — Армена Ованнисяна, так не похожего на других телеперсон. Он словно пришел из другой жизни и, широко раздвинув тяжелые складки железного занавеса, привнес в нашу действительность пьянящую свежесть музыкальной свободы.

«…у мира в сером хламе»
Он стал желанным гостем ереванских домов, его ждали с нетерпением всю неделю, держа наготове магнитофон, чтобы записать эксклюзивные выступления зарубежных солистов и групп. При этом качество работы магнитофона проверяли на программе «Время», после чего перематывали бобину обратно и поверх сделанной пробы записывали музыкальные номера из передачи. Зачастую в результате таких технических экспериментов, во время пауз между рок- и джазовыми исполнениями вклинивались фрагменты из высокоидейных речей партийных боссов. Даже если на выходные кто-то выезжал на дачу, то в воскресенье, ровно в 22.30... 

Одни считали программу «22.30» прорывом, другие — дерзким вызовом. Сам же Армен Ованнисян не согласен ни с теми, ни с другими. «Почему-то в народе распространялись слухи, что все новое, смелое, свежее всегда преследовалось и каралось властями. Поверьте, ничего подобного не было! Просто надо было суметь сдвинуться с мертвой точки, отойти от бытующих норм. А самое главное — не скинуть это на плечи другого, а начать самому. В то время председателем Государственного комитета телевидения и радиовещания Армении был Степан Погосян — прекрасный руководитель и неординарная личность. Как-то он подошел ко мне и говорит: «В дирекции программ есть какие-то видеозаписи, посмотри, может, как-то их используешь». Это предложение и стало для меня импульсом. Я просмотрел видеоматериал и понял, что он может стать прекрасным началом для нового музыкального цикла».

Это были записи всемирно известных джазовых музыкантов Оскара Питерсона и Каунта Бэйси, именно они и послужили отправной точкой для первой авторской программы в Армении, сплотившей вокруг себя огромную аудиторию из профессионалов и просто поклонников хорошей современной музыки. Успех не заставил себя ждать. Это как раз был тот случай, когда наутро просыпаешься знаменитым.

А товар-то контрабандный!
Пессимисты утверждали, что не надо обольщаться, все равно цензура восторжествует и программу прикроют. Но этого не случилось. Более того, Первый секретарь Центрального комитета партии Армении Карен Демирчян, сам большой меломан, отнесся к затее Армена Ованнисяна с пониманием и предоставил ему возможность развернуться широко. Итак, в идеологическом плане препятствий не было. Но оставалась главная проблема — нужен был всегда свежий разнообразный материал.

«Раз в месяц или даже чаще я ездил в Москву, вез огромные бобинные кассеты, заранее договаривался, но не с редакцией музыкальных программ, а с одной из аппаратных ЦТ, где меня уже все знали и принимали как родного, — рассказывает Армен Аршавирович. — Да, это была картина! Стою, в одной руке кассета, в другой три бутылки водки — одна выдавалась дежурному у входа, другая преподносилась ребятам из аппаратной, а третья — работникам телебашни. К вечеру, когда работы в телецентре становилось меньше, я из аппаратной звонил на башню и просил, чтобы нас скинули на европейское вещание. Просматривал все музыкальные программы подряд и то, что подходило для моей передачи, записывал. Так до самого утра. Но ведь, кроме видеоряда, нужен был и соответствующий ему текст. Среди огромного разнообразия советской прессы в киосках встречались и журналы на чешском, немецком, польском языках. Я регулярно покупал их, изучал, находил там нужные мне статьи и давал на перевод своим друзьям. Затем редактировал и приводил в соответствие с форматом передачи. Меня часто спрашивают: «Невероятно! Неужели руководство Центрального телевидения не создавало никаких преград?» Ответ прост: «Руководство ЦТ не было в курсе того, что происходило. Это делалось даже не то чтобы втихую, а контрабандно!»

Все это было здорово, а особенно — признание зрителей. На телевидение посыпались письма. «Мы даже отмечали так называемые юбилейные даты, ну, скажем, 10-тысячное послание, 20-тысячное... Зачитывались письма, назывались авторы. Эта обратная связь окрыляла меня, я получал огромное профессиональное удовлетворение и знал: все, что мы с режиссерами Рубеном Шахназаровым и Ашотом Капланяном делаем, кому-то очень нужно».

Передача «22.30» была единственной во всем Советском Союзе. Даже в Прибалтике, которая всегда считалась прозападной, сравнительно свободной от советской цензуры и морали, не было ничего подобного. А когда там решились начать, за материалами ездили к Армену Ованнисяну. Как-то в Армению приехали и коллеги из соседней Грузии. Посмотрели, удивились, порадовались за армянских собратьев, погуляли, угостились и уехали. На грузинском телевидении в эфир вышла парочка передач по образу и подобию, затем все затихло.

Фанаты и поклонники
Впервые в передаче «22.30» жители советской Армении увидели фанатеющую от Beatles публику — падающих в обморок девушек, неистово кричащих парней, которые пытались снести ограждение, отделяющее их от кумиров. Советские зрители и слушатели были поскромнее — им не импонировала распущенность западных фанатов. Они назывались по-другому — поклонниками. Так, многочисленные поклонники Армена Ованнисяна не караулили его возле подъезда и не бегали за ним, чтобы заполучить заветный автограф. Зато они придумывали всякие небылицы.

«Как-то я ехал в автобусе. За мной сидели две женщины. Одна спрашивает другую: «Ты программу «22.30» смотришь?» — «Смотрю». — «Видишь, у ведущего всегда разные водолазки? А знаешь, где он их достает?» — «Нет, откуда мне знать?» — «Это я их шью!» Женщина дала волю фантазии, но я даже не вмешался в этот милый транспортный разговор. Вообще, меня мало интересовало, что говорят обо мне, что думают, какие слухи сплетают. Я к этому всегда относился равнодушно. Однажды по городу прошел шумок, что меня арестовали. Я и это проигнорировал. Сами понимаете, популярность одна не приходит, за ней всегда тянется шлейф домыслов, пересудов и сплетен. Так уж устроена жизнь».

В одной из ереванских школ учебные дни, как правило, начинались с линеек. Однажды утром вся школа выстроилась, чтобы в очередной раз выслушать торжественные речи «о доблестях, о подвигах, о славе», но… на них обрушились гневные тирады. Руководство, партийный и комсомольский комитеты школы были в ужасе от того, что у учеников старших классов появились кассеты с записями Вeatles, Pink Floyd, Queen, Deep Purple, Led Zeppelin, Boney M, Abba, голубоглазого негра Стеллинга Сент-Джека, Африка Саймона и еще многих других «буржуазных» певцов и певиц. В заключение директор школы пообещал найти управу на передачу и ее ведущего. Правда, как он собирался это сделать, скромно умолчал. При входе в школу комсомольские боссы произвели легкий досмотр портфелей, а заодно раздали ученикам старших классов трилогию Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева — «Малую Землю», «Возрождение» и «Целину». Но в середине дня один из старшеклассников, беседуя с секретаршей в приемной директора, услышал, как в его кабинете учителя с упоением обсуждают очередной выпуск передачи «22.30»: «Зря только мы сегодня погорячились, разве можно сердиться на то, что дети хотят слушать хорошую музыку. Мы же сами смотрим эту программу, и нам она нравится».

Неисправимый
Перед тем как встретиться с человеком-легендой Арменом Ованнисяном, мне довелось пообщаться с его бывшими коллегами по телевизионному цеху. Телевидение — дело тонкое и сложное: интриг и зависти здесь не избежать. Но тут все расплывались в добрых улыбках и иначе как «наш дорогой Армен» о нем не отзывались. Сам Ованнисян утверждает, что у него никогда не было проблем с сотрудниками. Почему, он не уточнил, но можно попробовать домыслить. Мне кажется, это происходило потому, что он всегда был самодостаточен, играл только на своей стороне и отлично делал свою работу.

С годами Армен совсем не изменился — по-прежнему занимается переводами и не играет в чужие игры. И еще у него богатейшая коллекция дисков — от Бетховена до рок-н-ролла и джаза...

Досье
Армен Ованнисян родился в 1936г. в Тебризе, Иран.
В 1946г. с семьей переехал в Армению.
В 1958г. окончил отделение журналистики филологического факультета Ереванского государственного университета.
В 1958г. работал музыкальным инструктором в музыкальной школе-интернате г.Еревана.
С 1961г. —  заведующий отделом литературы и искусства газеты «Авангард».
С 1965г. — старший редактор литературно-драматических программ на Государственном радио, затем главный редактор музыкальных программ Гостелерадио Армении.
После работы на телевидении перешел на издательскую работу (издательство «Советакан грох», впоследствии «Наири»).
В списке авторов, произведения которых перевел Армен Ованнисян, — Пушкин, Толстой, Достоевский, Куприн, Бабель, Булгаков, Шукшин и другие.
С начала 80-х  преподавал в вузах Еревана — Государственном университете, университете имени Ачаряна, «Гладзоре», Русско-Армянском (Славянском) университете, Армянском педагогическом университете им. Хачатура Абовяна.
Профессор, член Союза писателей и Союза журналистов Армении.
Награжден орденом Дружбы (РФ), медалями Шолохова и Брюсова (президиум муниципальной Академии РФ), медалью «Мхитар Гош» (Нагорно-Карабахская Республика); лауреат премии «Светоч» Союза писателей Армении (за переводческую деятельность), премии имени Микаэла Налбандяна (за публицистику).

Журнал «Ереван», N12, 2009