20 ноября 2015, 16:14
1840 |

Седа джан, Армения и русская художница

Татьяна Дмитриевна Ковригина - художник, член Союза художников России (член Союза художников СССР - с 1973). Член Международного художественного фонда.

В 80-м году в составе творческой группы Союза художников я приехала в Ереван. По странному стечению обстоятельств, я была в этой группе одна. Но мне любезно предоставили путеводителя - армянскую художницу средних лет по имени Седа (жаль, но фамилии ее я не помню).

Тогда я поняла, что у армян есть буквы и звуки, которых нет в русском языке. Мне очень нравилось произносить за Седой слова: Егегнадзор, бадржан... Бадржан! Как меня Седа кормила! Однажды она купила замечательные баклажаны и водрузила их прямо на электрическую плитку-спираль. Вокруг немыслимый дым, гарь. Я заволновалась, не сожжем ли мы гостиницу. Седа попросила потерпеть. Наконец, сняв с огня эти уголья и разложив их по тарелкам, она заметила мою настороженность. Но я попробовала. И, подняв восторженный взгляд, сказала: "Седа джан, лучше бадрджана может быть только бадрджан!". Эта фраза стала нашей поговоркой.

А когда я пила местный отвар из шиповника, у меня было ощущение, что я пью воздух Армении, пропитанный солнцем, горами, духовностью, душевностью. Однажды с армянскими коллегами-художниками мы пошли в Матенадаран. Нас было трое, я и двое мужчин, все мы молодые и замечательные. Один из них был говорливый, а другой плохо знал русский язык и шел чуть поодаль, сзади. Вдруг я обернулась – а он протягивает мне крошечный цветочек в трех пальцах правой руки: "Таня, это тебе". Я, может быть, не без сентиментальности человек, художники вообще люди тонкие. Но эту трогательность отношений не забуду никогда.

Я пробыла в Ереване полдня, когда Седа увезла меня за 300 км от города, чтобы показать армянские пейзажи. По дороге я крутила головой во все стороны - ну просто как сова! Удивляясь на хачкары, на древнюю армянскую архитектуру, я внутренне радовалась объединяющему нас христианству. Смотрела на такие красивые и такие разные по цвету земли и дома, на этот замечательный камень туф: розовый, цвета сливочного масла, ярко-красный, бледно-голубо-сиреневый... Кстати, о цветах.

Как-то раз Седа предложила меня подстричь и покрасить: мол, женщина должна всегда выглядеть прекрасно, а ты седая. Я сопротивлялась, но в конце концов уступила. Седа так строго попросила парикмахершу привести меня в надлежащий вид, что та даже поначалу испугалась. Чуть позже, подойдя к зеркалу, я так расхохоталась, что Седа и парикмахерша даже растерялись. Меня покрасили в очень красивый рыжеватый цвет. А смеялась я от радости и от неожиданности, потому что я себя такой не знала!

Я до сих пор люблю эту страну так же нежно, как в первый день своего приезда. И теперь в Москве, когда вместо матнакаша в магазине мне предлагают лаваш, объясняю: нет, матнакаш другой, он с такими замечательными бороздками!

И тогда, в Ереване, я даже спрашивала: "Седа джан, может быть, во мне есть армянские корни?" А она очень радостно всегда отвечала: "Таня джан, да наверняка!"

Еще по теме