25 февраля 2015, 08:56
31266 |

Ереванец умеющий

Ереванец не называл работу «работой». Он называл ее «делом». Ереванец на работу не приходил. Он на работе появлялся! «Ереванец спешит на работу»… Такой сценки вам увидеть, скорее всего, не удалось бы.

…Расстояние от площади Дружбы (крупного транспортного узла) до проходной большого предприятия (более 5000 работников) — Института математических машин составляло несколько сот метров. Сойдя с автобусов и троллейбусов, сотрудники должны были пройти по единственному переулку на пригорок и войти на предприятие. Надо было видеть, как тысячи человек, по-вечернему нарядно одетых, не торопясь, беседуя, спокойно поднимались в гору и как-бы невзначай исчезали за проходной.

В стенах предприятий тоже все обходилось без суеты и видимого напряжения… Ереванец неспешно и как-бы между прочим делал свое дело. И делал его, в основном, хорошо.

Конечно, выражение «а что мне, больше всех надо, что ли?» меньше всего можно отнести к активному и амбициозному, до предела уверенному в себе ереванцу! Ему, конечно, было нужно больше всех! Он хотел раскрыться, самореализоваться, он этим жил! Он должен был создавать то, чего от него не ожидал никто.

Ему казалось, нет, он знал, что носит в себе с рождения некое особое знание и мастерство, к которому нужно было просто приспособить окружающий мир да убедить людей, что именно это им нужно. К тому же он жаждал нравиться и нравиться таким, какой он есть!

Но показывать другим свое напряжение, спешку, озабоченность — это совершенно неприлично. У всех ведь свои задачи, каждый сам себе лидер. Не мешать же другим!

…Бригада обувщиков на свои деньги заказывает в Италии модные колодки, чтобы шить самую модную обувь, не хуже итальянской. Да так спокойно и естественно, будто не живут они не за «железным занавесом» от этой Италии и работают не на государственном предприятии…

…У кибернетиков, которым из Москвы спущен приказ — как можно точнее скопировать американскую вычислительную машину, вдруг выходит мощнейшая в Союзе ЭВМ, лучшая, чем оригинал…

…Неожиданно обнаруживается, что ассортимент продукции химического предприятия вдесятеро превышает запланированный: сами освоили новую номенклатуру, без команды «сверху».

…Завод, построенный для выпуска банальных резисторов, вскоре начинает выпускать компьютеры и полупроводниковые приборы…

Помните огромные плакаты с бодрыми рабочими и колхозниками, которыми были увешаны стены домов в советское время? Перепачканные углем, но счастливые шахтеры, машиностроители в грязных спецовках, перевыполняющие план? Перед тем, как вывесить такой плакат в Ереване, его часто «адаптировали» к южной республике: перекрашивали рабочего в жгучего брюнета и почему-то пририсовывали усы к «общесоюзному» плакатному лицу. …По-видимому, инициаторы такой пропаганды были бы огорчены, узнав, какое удручающее впечатление производил на жителей такой образ «передового армянского рабочего». Если кто-то и обращал внимание на такой плакат, так это кто-то из ереванских бабушек и дедушек. Одобрить образ молодого человека, который в усталом виде, за работой, да еще в грязной спецовке позирует фотографу, они никак не могли! Ну, выполнил план, пойди умойся, переоденься, тогда и улыбайся в объектив! А то… позор-то какой!

Реальные, не плакатные армяне только так и поступали. Вот передо мной на старой журнальной фотографии, судя по подписи, бригада рабочих, строящих тоннель Арпа-Севан: стоят четверо мужчин в выходных костюмах, один — с портфелем, и полноватая дама с букетом, в светлом платье и в туфлях на высоком каблуке. Стоят у входа в тоннель, и на их лицах написано застенчивое удовольствие: во-первых, они хорошо выглядят, а во-вторых, уважая зрителя, не демонстрируют ему своих трудностей: как, ценой каких усилий они этот тоннель строят, какой дискомфорт, грязь, жару при этом приходится переносить. Наоборот! Вот, мол, и Арпа-Севан строим, и сами замечательно выглядим, будьте и вы все здоровы! А что план перевыполнили — ну и хорошо, раз вам так нравится.

Говорить о какой-либо браваде или хвастовстве тут не приходится. Просто любой «процесс» приятно было застенчиво скрывать.
Сами себе армяне представляются «кривыми по форме, но прямыми по содержанию». Считают, что удержать ход своих действий в стройных, ритмичных, опрятных и приятных окружающим рамках почти невозможно. А вот законченное действие, результат легче сделать красивым и достойным взгляда окружающих.

Может, поэтому в Армении чаще достигают успеха в изобразительном искусстве, где виден конечный результат, чем, скажем, в танцевальном, где на виду само действие, движение?

Армянское присловье «Криво сядем, да прямо скажем», подразумевает нечто большее, чем необязательность для правды красивой, «причесанной» формы! Тут царит просто убеждение в том, что «сесть» получиться непременно «криво», «прямо» сесть не удастся! Но это не так страшно, так как есть надежда получить, результат, который будет «прямым»!

Житель Армении почти всегда удивлялся, если кто-либо обращал внимание на то, как он работает. Ели это не ученик, вряд ли к такому вниманию отнеслись бы хорошо. Иное дело — результаты труда. Армянин искренне порадуется, что доставил кому-то удовольствие тем, что он сделал.

Особенно удавалась ереванцам какая-нибудь новая, уникальная продукция — что-нибудь с эдаким вывертом или странностью. Видимо, душа лежала именно к «не такому, как у всех». Каждое новое предприятие 70-х годов возникало вокруг новой идеи, а если еще точнее, вокруг какой-либо сверхактивной личности, человека, который был уверен, что создает что-то «невиданное».
Даже предметы повседневного спроса и продукты питания отличались от «общесоюзных», и вовсе не из-за особых армянских традиций питания. Замечательная армянская кухня оставалась в надежных руках хозяек и профессиональных поваров.
А вот то, что выпускали ереванские фабрики, было скорее плодом фантазии конкретных кондитеров.

Во-первых, выпускался удивительно вкусный фигурный шоколад (нынешнее поколение, наверняка даже не знает, что это такое) — плотный горький шоколад без начинки, россыпью фигурок лежавший в бонбоньерке. Во-вторых, только в Ереване фабрично выпускалась сахарная вата. Она продавалась в магазинах и на вынос в виде разноцветных кирпичиков размером с буханку. В знаменитом «Гастрономе номер один», что был на первом этаже «Детского мира» продавцы на пальцах пытались объяснить иностранным туристам , что это за продукт. Хоть, например, во Франции была сахарная вата (там она называется «дедушкина борода»), но в ереванских зеленых и красных кирпичах узнать ее было трудновато.

При этом, как удавалось испортить банальные конфеты или печенье до полной непригодности в пищу, остается только гадать…
Одним из излюбленных праздничных лакомств в Ереване было «ади-буди». Было, по-видимому, всегда. В России под названием «поп корн» оно появился в 1992 году. Ереванский поп-корн ели без соли и без сахара, а готовился он «всухую» из одной только свежей кукурузы, поэтому, в отличие от московского, совершенно не отдавал маслом.

Старая бабушка, продававшая «ади-буди» в арке дома 2 по улице Абовяна, наверняка была довольна русскими туристами: именно около нее останавливались экскурсионные автобусы, и туристы как дети радовались невиданному лакомству, и строились в очередь. Возможно, бабуля даже приплачивала за это экскурсоводам…

Поверят ли нынешние молодые ереванцы, привыкшие к отличному мороженому, что тогдашнее ереванское мороженое было несладким, с привкусом маргарина, а эскимо было вовсе без палочки…

Когда в 60-е годы по всему Союзу распространился кефир, ереванцы его не приняли. Пару раз его пытались завезти в магазины, но покупатели сочли, что это мацун, бессовестно разбавленный водой, и молочные комбинаты перестали его выпускать. Зато на ура прошло местное изобретение — напиток «зепюр»: это был ацидофилин с тархуновым ароматом, подкрашенный в голубой цвет или с розовым вареньем, соответственно, розового же цвета. Кажется ли мне сейчас через десятилетия или правда — ни один из нынешних фруктовых вкусов так не подходил к йогурту, как эти два — тархун и роза!

Фабрика с таинственным названием «Комбинат восточных изделий» выпускал оригинальные сладости с вычурными названиями — а вот простые пирожные были совсем не вкусными…

Вся оригинальная продукция удавалось на славу: первые в СССР электроинструменты — гитары «Крунк», «Крунк-60» и «Армения», ионики и электроорганы знали по всей стране. А вот пианино получались, честно говоря, не очень хорошими…

В Ереване можно было купить такие странные предметы, как абажур для ночника, сделанный из чистой меди, или фонарик, спасающий водителя от ослепляющего света фар… А обычные лампочки второго по величине в СССР электролампового завода стали служить больше одного месяца только к началу 80-х годов…

Когда в 70-е годы вошли в моду пластиковые сумки-пакеты с многоцветным рисунком (а ведь было и такое время, когда пластиковый пакет был модным аксессуаром!), а технологии для нанесения рисунка на пластик еще не было, ереванские печатники нашли выход в выпуске пакетов с двойным слоем прозрачной пленки, между которыми вставлялся рисунок, отпечатанный на бумаге. И в то же время, дети окрестили школьные дневники армянского производства «ишханами»: серые снаружи и густо-розовые внутри, как севанская форель, они были отпечатаны вкривь и вкось на отвратительной бумаге…
Ереванцы шили лучшую в СССР обувь. Однако вслух об этом прямо говорить не полагалось. Ереванец бы сказал «наша обувь — в числе лучшей», не более того. Хотя конкретно в вопросе обуви даже сравниться было не с кем, однако оставаться психологически одиноким даже на вершине успеха было чуждо ереванскому духу.

Сперва фабрика «Масис», а потом и фабрика «Наири» выпускали качественную и красивую обувь, которая шла и на экспорт. Но этими крупнейшими фабриками обувное творчество в Ереване не ограничивалось. Возле магазинов всегда можно было увидеть мастеров-частников, которые вежливо и вкрадчиво критиковали фабричную обувь и предлагали свою, «невиданно хорошую»: из лучшей кожи, по новейшим колодкам, а главное — сшитую настоящим мастером!

Источник: Книга «Ереванская цивилизация»

Еще по теме