03 октября 2014, 13:24
2733 |

Двойная звезда Спиваковых

«Моя жена — Сати Спивакова - актриса, а теперь еще и тележурналист. Ведущая. Но для меня она во многом ведущая звезда. Потому что я многих вещей в своей жизни просто не совершил бы, если бы не ее вера в меня». Этими словами маэстро Спивакова мы открываем материал об удивительно красивой звездной паре, а вернее, — двойной звезде.

Владимир Теодорович, Вы управляете оркестром при помощи дирижерской палочки Леонарда Бернстайна, Вы играли на скрипке работы Франческо Гобетти, а с 1997 года — на скрипке Страдивари. Как это повлияло на Вас как на музыканта?
- Да, что-то изменилось в тот день, когда это произошло... К сожалению, на ней лет пятьдесят никто не играл. Скрипка от этого обижается, что-ло. Как жемчуг, который долгое время лежал в шкатулке. Мы все еще привыкаем друг к другу, но до полной гармонии, признаться, не так уж близко. Я беру ее в руки и чувствую, что она просто совершенство. Непостижимое. Непонятно, как триста лет тому назад человек смог создать такое произведение искусства. Сегодня возможно все, любой анализ: химический, спектральный там. Могут докопаться до мелочей, например, до всех составляющих лака. Но создать такой же инструмент не способны, потому что это не производство, а творчество. Акт творчества.

Вы согласны с мнением, что инструмент влияет на характер, на образ музыканта?
- Я считаю, что у каждого инструмента есть своя миссия, свой долг. Он должен выражать человеческие чувства. Определенный инструмент — определенное состояние души. После ужасного землетрясения 88 года Я приехал в Ленинакан. Там маленький мальчик играл на дудуке. Я до сих пор не могу это забыть. Я не смог сдержать слез. Потому что дудук — такой инструмент. Инструмент одиночества. Инструмент скорби. Глубокой скорби. Вселенской, что-ли.

Я все говорю своей музыкой. С ее помощью беседую о разном, о жизни…  С ее помощью пытаюсь говорить об истине…
Я все говорю своей музыкой. С ее помощью беседую о разном, о жизни… С ее помощью пытаюсь говорить об истине…

Многие произведения Вы исполняли, наверное, сотни, если не тысячи раз. Вам никогда не надоедало какое-нибудь из них?
- Нет, мне не надоедает. Ничего. Просто каждый раз смотришь на знакомые произведения другими глазами. И на слух воспринимаешь по-новому. Гарсия Лорка, например, любил слушать, как листья деревьев беседуют друг с другом. И каждый раз они говорили на новую тему. Так что это зависит от человека.

Есть ли что-то, что бы Вы хотели сказать слушателю, но никогда еще не говорили?
- Я все говорю своей музыкой. С ее помощью беседую о разном, о жизни. С ее помощью Я пытаюсь говорить об истине. Я вообще думаю, что когда-то существовала одна всеобъемлющая космическая истина, которая упала на нашу грешную землю, разбилась на мелкие кусочки, И каждый человек, проживая отведенный ему отрезок времени, находится в поисках своего кусочка истины. Вот это и есть тот крест, который он должен нести всю свою жизнь. Но есть люди, безразличные к другим, живущие только для себя. Они, я думаю, вовсе не счастливы, хотя уверены в обратном. Они живут, как тот премудрый пескарь, которого даже щука не съела. А есть люди, которые чувствуют других людей. Я отношусь, скорее, к таким. Об этом и о многом другом я говорю языком своей музыки.

Как Вы относитесь к той публике, которая ходит на ваш концерт исключительно из соображений престижности, модности?
- Так же, как и к остальным... Я же знаю, что с концерта они все равно уйдут другими… не такими, какими пришли. А все дело в том, что в концертном зале в какой-то момент возникает некая общность.

Общность, которую может создать только музыка. Без слов… Они не нужны… Только музыка способна создать ту атмосферу, в которой люди уже не думают о том, кто какой национальности, какого вероисповедания, у кого какое имущество или социальное положение. Они все как бы захвачены тем, что происходит на сцене. И вот тогда их чувства, частички душ складываются в единое целое, в яркую фигуру из детского калейдоскопа. И все. И уже не важно, ради престижа оно пришли или ради чего-то другого.

Владимир Спиваков с оперными  певицами  (фото слева) – Инвой Мула и Джесси Норманн (фото справа)
Владимир Спиваков с оперными певицами (фото слева) – Инвой Мула и Джесси Норманн (фото справа)

А Вас не раздражает то, что они могут не там захлопать или не так отреагировать?
- Вы знаете, все реагируют так, как надо. И, если они хлопают не там, где «положено», то это может быть по двум причинам. Во-первых, просто человеку может очень понравиться. Вот, например, не было, наверное, случая, чтобы я играл концерт Чайковского и после первой части не захлопали. Помню, как в Париже я играл концерт и страшно удивился, когда в «неположенном месте» раздались громовые аплодисменты. Я помню, что Сати задергалась очень в этоот момент. Она сидела рядом с одним знаменитым продюсером, который, кстати, тоже отчаянно хлопал. Она спросила: «Как же так! В Париже! После первой части». А он отвечает: «Вот, впереди нас сидит импресарио Марии Каллас и Герберта фон Караяна и тоже хлопает. Вы думаете, он не знает, что закончилась только первая часть? Есть, конечно, и вторая причина. Приходят новые люди, неосведомленные... Ну и слава Богу. Хорошо, что приходят и аплодируют.

Вы выиграли свой первый конкурс В 13 лет. Каким образом это отразилось тогда на подростке?
- Я не выносил конкурсы и до сих пор не люблю соревнования. Но было время, когда конкурсы мне здорово помогали. С их помощью я спасался от армии. Дело в том, что когда я играл на конкурсе, мне сразу же давали отсрочку. Я был таким спортивным мальчиком, всерьез увлекался боксом… Что, между прочим, сильно раздражало моего учителя профессора Юрия Янкелевича... Ну, представьте себе ученика Центральной музыкальной школы, а потом и студента консерватории с неизменным фингалом под глазом. Так вот, меня брали в десантные войска, в Сибирь, и неизвестно, чем бы это дело закончилось, если бы не конкурсы. Все-таки даже при Сталине Центральную музыкальную школу вывезли в эвакуацию. Значит, люди думали о том, чтобы как-то сберечь талантливых людей.

Кем бы ВЫ стали, если не музыкантом?
- Может быть, театральным режиссером. Но с музыкальным образованием. Я вообще считаю, что, в принципе, все дети обязательно должны учиться музыке. Стоит только просто посмотреть на лица детей, которые занимаются музыкой, в все становится ясно. Это же не просто лица, это – лики… Даже говорить тут не о чем. Я не раз думал о том, какой инструмент бы выбрал, не будь скрипки. Наверное, я бы дирижировал. То , к чему в принципе и пришел.

Известно, что Владимир Спиваков довольно частый гость в Армении.
- Армяне удивительно благодарная публика. Это весь оркестр почувствовал. Вообще, я думаю, что чувство благодарности чрезвычайно сильно развито в армянском народе. Это - мощная кровеносная артерия, которая дает людям возможность жить.

На церемонии вручения наград в области моды и стиля АСТРА 2005
На церемонии вручения наград в области моды и стиля АСТРА 2005

Три дома Сати Спиваковой

Так получилось, что волею судьбы и мужа я живу как бы в трех измерениях. Это три столицы - Ереван, Париж и Москва.

ЕРЕВАН. Приезд В Ереван – для меня всегда праздник. Это город моего детства, Я навсегда запомнила его таким, каким он был тогда, много лет назад. Ереван никогда не был богат и дерзко изыскан, как Тбилиси. Но именно минимумом декораций достигается его величие. Об этом прекрасно сказано у Мандельштама: «Какая роскошь в нищенских селеньях...»

Помню беспредельное радушие и гостеприимство, когда гости приходили в дом без звонка, и им всегда были рады, сажали за стол. Особенно на новый год, когда моя бабушка держала накрытый стол на протяжении пяти дней, и поток гостей все это время не прекращался. Одно время я пыталась поддерживать эту традицию в Москве, но, когда поняла, что здесь никто без звонка не придет, перестала.

В Ереване я всегда нахожу время, чтобы побывать в святом Эчмиадзине. Я согласна с Татьяной Толстой, которая утверждает, что Богу церковь не нужна, она нужна людям. Меня крестили в ереванской церкви Сурб Саркис, и своих девочек я тоже крестила.
Очень люблю площадь вокруг Оперы, обязательно ходим со Спиваковым в кафе «Поплавок». Это кафе моего детства, а сейчас там играют джаз ребята, с которыми я училась в школе, мне там всегда удивительно уютно и тепло.

Вообще, люди в Ереване наделены редкой открытостью и щедростью. Помню смешной случай, когда я вместе с подругой Еленой Смбатян (супруга посла Армении в РФ) ехала на ее машине по центру города. И вдруг, а это было в самый час пик, ее автомобиль сломался прямо посреди дороги. Мы перегородили движение. Я с ужасом вылезла из машины, ожидая проклятий от рассерженных водителей. Но произошло обратное. Все мужчины сразу выскочили из машин со словами: «Сестрички, что случилось, чем помочь?» В мгновение ока они отогнали машину, вызвали по телефону техпомощь и еще умудрились развлекать нас забавными шутками. Это было потрясающе!

Была еще история, о которой раньше я никому не рассказывала. Лет восемь назад, когда мы жили еще в старой гостинице «Армения», Володя перед уходом на концерт попросил у горничной кофе с молоком. Той неудобно было сказать, что молока нет (в Армении пьют только черный кофе), и она специально для Спивакова откопала где-то старое порошковое молоко. В общем, Спиваков отравился. Вечером концерт в Филармонии, Володя отыграл первое отделение, и ему стало плохо. Я кричу: «Срочно врача!» А он рвется доигрывать концерт, хотя сам совершенно зеленого цвета, и его тошнит. Из зала, где зрителям сказали, что Владимиру Теодоровичу нехорошо, доносятся душераздирающие крики: «Пустите меня к нему, я врач-кардиолог, у Спивакова сердце». Другой кричит: «Нет, пустите меня — я хирург». В общем, когда приехал наш знакомый доктор-эпидемиолог, пришлось госпитализировать мужа с диагнозом острое отравление. И вот я в вечернем платье очутилась в больнице. Я в панике, еле сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться, но тут слышу разговор охранников и начинаю жутко смеяться. Охранники, дородные армянские мужчины, неторопливо беседуют: «Вот что значит интеллигентный человек — съел чуть- чуть рыбки, выпил молочка, и вот что с ним стало, а мы уже третий шашлык едим — и ничего».

На следующий день по городу прошел слух, что Спивакову разрешили есть рис, кизиловое варенье и пить воду «Джермук». Через час его палата была заставлена буквально до потолка этими продуктами и, конечно, бутылками коньяка. В какой стране мира есть еще такие гостеприимство и любовь?

Владимир Спиваков с супругой на церемонии награждения доктора Леонида Рошаля  премией «Европеец  года»
Владимир Спиваков с супругой на церемонии награждения доктора Леонида Рошаля премией «Европеец года»

ПАРИЖ . Есть старый анекдот: «Чем Париж отличается от мужчины? Париж — всегда Париж». Я всю жизнь была влюблена в этот город, учила язык, запоем читала французских писателей и могла только мечтать о том, чтобы попасть туда. Но когда волею судьбы стала в нем жить, то он очень быстро утраил свой книжно-картинный шарм. Настоящий Париж похож на театр: при ближайшем рассмотрении понимаешь, что великолепные часы сделаны не из бронзы, а из папье-маше.

Вообще, во Франции умеют красиво жить, но сама система, которая поддерживает эту сытую жизнь, — невыносима, такая бюрократия нам и не снилась. Несмотря на то, что в этом городе живут наши дети, и я рвусь туда со страшной силой, каждый раз, когда переступаю порог квартиры, тут же подкрадывается страх... Страх перед письменным столом, где неизменно скапливается безумное количество конвертов с бюрократической перепиской.

Разумеется, в Париже много удивительного и прекрасного. Например, галереи Пале Руаль. Это целый квартал за «Комеди Франсез», в котором расположились бутики авангардной обуви, галереи современного искусства, винтажные магазины. Это наслаждение — просто бродить по галереям и магазинчикам. Сидеть в кафешках. Вообще, мое любимое место в Париже — Левый берег Сены, квартал Сен Жермен. Там есть чудеснейшее старое кафе «Два мага», в котором бывали Сартр, Пикассо, неподалеку есть первый во Франции ночной клуб — Castel, чудесные книжные магазины. Когда у нас с Володей выдается свободный день, мы любим его проводить именно там. Бродим по книжным магазинчикам, пьем кофе, а потом отправляемся в милейший японский ресторанчик поблизости, там готовят замечательное суши с лососем. Есть еще несколько любимых ресторанчиков: очень модный и стильный ресторан Market с кухней в стиле фьюжн (недалеко от Елисейских полей), или маленький Bon, который декорировал Филипп Старк. Хотя на самом деле Володя любит есть дома, причем самую простую еду — котлеты, борщ, грибной суп. Он сам ходит на рынок и приводит местных зеленщиков в ужас тем, что покупает очень много щавеля (французы используют его в минимальных количествах, как приправу). Володю там так и называют — месье, который любит щавель.

Кстати, именно с едой связана забавная история. Спиваков — любитель сюрпризов, наша младшая — Анечка — постоянно встречает его из поездок вопросом: «Сюрпризик привез?» Помню, когда она родилась и мы уже вернулись домой, вечером — вдруг звонок. Какой-то человек с сильным акцентом сообщает, что он курьер и привез цветы. Когда открылась дверь, мы обалдели. Это был Володя: В одной руке он держал скрипку, ногой толкал чемодан, а под мышкой торчала охапка роз. Я просто ахнула И сказала только: «А у меня ничего нет (в смысле и еды)». —«Я так и думал», — ответил он и вытащил из-за спины поднос с устрицами. Спиваков никогда ни при каких обстоятельствах не отменяет концертов, но ему так хотелось увидеть малышку, что он изменил своему принципу и отменил два выступления — в Роттердаме и Амстердаме, чтобы рвануть к нам, в Париж.

 

МОСКВА . Москва — абсолютно мой город. Здесь наш настоящий дом. Москва — это наша жизнь, наша работа. Для меня степень родства с городом определяется количеством номеров В записной книжке, по которым я не только могу, но и хочу позвонить. Так вот, В Москве таких номеров больше всего, это город моих друзей. Москва — город бесконечных возможностей, здесь каждый день происходит что-то интересное, и сознание того, что через мгновение я могу оказаться в центре событий и в кругу друзей, греет душу, даже когда мы с Володей никуда идти не собираемся. Правда, такое бывает крайне редко, я постоянно хожу в театры, музеи, на выставки.В Москве нам сложно остаться незамеченными, мужа везде узнают, это и приятно, и ко многому обязывает — приходится все время держать себя в форме, хорошо выглядеть. Иногда сидишь в кафе, думаешь, одна, а оказывается, тебя многие видели. Помню, у нас были какие-то дела на Покровке, и выдался свободный час. Спиваков повел меня пить кофе. Так его тут же окружили любительницы музыки с детьми.

Я была бы здесь абсолютно счастлива, если бы девочки жили со мной. Но они живут в Париже, с моей мамой, а я летаю туда при первой возможности. Я очень хочу, чтобы мы все были вместе, но понимаю, что не имею права искусственно вновь менять их жизнь. Ведь когда мы уезжали за границу в 1990г., то вырвали девочек из привычной московской жизни.

А теперь, когда они уже больше десяти лет живут во Франции, отрывать их от друзей, школы и дома, который уже стал им родным, — жестоко. Вот и страдаю, очень хочу хотя бы младшую дочь перевезти в Москву. Мне обидно, что девочки теряют русский язык, хотя мы со Спиваковым делаем все возможное, чтобы русский оставался для них родным.

Журнал «Ереван», N8, 2005

Еще по теме