История одного возвращения. Часть 3. Как я купила пианино.

Вчера в моем доме появился долгожданный друг. Я всю жизнь мечтала играть на фортепиано, и каждый раз, когда я подходила к этому инструменту, сердце замирало в ожидании чуда. Я изредка позволяла себе прикоснуться к клавишам, с благоговением положить на них пальцы и услышать их звучание. Этот инструмент всегда был для меня тайной, в нем все скрыто за лаконичным корпусом и всегда интересно знать, что же спрятано за этим стройным рядом полированных клавиш.

Мы слышим его с детства, кажется, что всегда были знакомы с тем звуком, что дарит нам фортепиано. А что если попытаться представить, каково было бы встретиться с ним в первый раз. Мне кажется, это было бы настоящим потрясением и открытием, меняющим жизнь, точнее, дарящим новую – жизнь с музыкой. Так вот, именно с этим чувством я пришла поступать в детскую школу искусств имени Сарьяна. Я как-то совсем не подумала о своем возрасте, и вдруг меня спросили, как зовут моего ребенка, которого я хочу записать в школу. Тут только я поняла, что, пожалуй, и правда мое желание учиться в детской школе может вызвать недоуменные улыбки. Но после искренних улыбок работников школы последовала вполне отеческая забота. Они позвонили одной преподавательнице, с которой я договорилась начать занятия на следующий же день. Так сразу, никаких раздумий, и с головой – в пучину нот. Кнарик Арменаковна стала для меня самым лучшим преподавателем в мире. Моим музыкальным наставником. Она снабжает меня интереснейшими книгами по музыкальной литературе, объясняет разные тонкости из сольфеджио и по постановке рук. Но главное – она дает мне полную свободу: грамотно направляя, не требуя, но ожидая; понимая, что только так, чувствуя, что мне доверяют, я могу что-либо изучать и развиваться. Я каждый день приходила по утрам в школу, чтобы так, на казенном инструменте отрабатывать все то, что мы проходили на уроке. Охранники уже привыкли ко мне и давали нужный ключ.

И вот теперь у меня есть свое пианино. Больше не надо никуда спешить, я могу проснуться и, еще не позавтракав, спросонья налить себе чай, войти в зал, достать ноты и играть. А под окнами это весеннее солнце и утренний распев хора птиц. Или же темный вечер и свет свечи, и тени от ее пламени, и причудливой формы стекающий воск. Хочется играть и играть. Чтобы научиться не только играть, но и жить на одной ноте, без фальши. Чтобы быть достойным жизни.

А нашла я это фортепиано совершенно случайно, благодаря своему другу, композитору. Он настоял, чтобы я искала только зарубежный инструмент, потому что есть вещи, на которых экономить нельзя. Мы объездили весь город – от Бангладеша до Комитаса. Но на самом деле можно было остановиться на первом варианте. Я еще по голосу женщины, с которой разговаривала по телефону, поняла, что возьму фортепиано именно у нее. В ней было что-то родное. Ее добрая энергетика и непосредственность сразу подарили мне надежду, что нее инструмент окажется прекрасным. Так и случилось. Стоило мне только услышать его звучание, и ощутить мягкость клавиш, как я поняла – мое. Мой друг долго осматривал его, каждый нюанс, все внутренности и через минут 20 вынес окончательный вердикт – то, что надо. Но на всякий случай мы побывали еще в нескольких домах. Просто, чтобы посмотреть. Мой выбор уже был сделан. Но это было так интересно заходить к незнакомым людям, разговаривать с ними, играть каждый раз на новом инструменте. Попадались и совершенно сумасшедшие типажи, странные дома, странные люди, как будто бы из фильмов Феллини, когда непонятно, кто, как, откуда, зачем и почему так громко.

Мне всегда было интересно познакомиться с настройщиком. Ведь он как раз таки творит там, куда мы, простые люди, не заходим, а если и осмеливаемся заглянуть, то только на минуточку, совсем не разбираясь. И вот он пришел с черным чемоданчиком, полным диковинных инструментов. Он оказался прекрасным музыкантом и рассказчиком, правда с консерваторскими взглядами и, уже привычными мне воспоминаниями о хорошей жизни в Советском Союзе. Мне приходилось в основном слушать и кивать головой, потому что речь была непрерывной, и мысли сменяли друг друга плавно и без остановок. Он рассказал, что когда-то настраивал фортепиано, на котором играл Комитас и при осознании того, что этих клавиш касались пальцы самого Комитаса у него потекли слезы. Вот такая вот на самом деле трогательная и впечатлительная натура кроется за этим консерватизмом.

Он ушел поздно вечером, оставив меня наедине с «бриллиантово» настроенным фортепиано – именно так он определил свою работу. Оно звучало, даже когда было закрыто. Уже от самого его вида мне слышались спокойные мелодии, и я чувствовала звенящую радость. Словом, в моем доме появился новый член семьи.