Резидент

Ему одинаково удались карьера ученого и служба в разведке. Именно он первым сообщил в Москву о разработке в США атомного оружия, благодаря чему в СССР появилась своя атомная бомба, а вместе с ней и возможность сохранить статус-кво в послевоенном мире. За освобождение Гайка Овакимяна из американской тюрьмы хлопотал сам Иосиф Сталин.

Геннадий
Досье на молодого ученого, уроженца нахичеванского села Джагри Эриванской губернии Гайка Овакимяна, заинтересовало иностранный отдел ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление). «Терпеливый, упорный, сдержанный, благовоспитанный, не склонный поддаваться эмоциям, превосходно владеющий шестью языками» человек был позарез нужен на Лубянке. Да и внешне он был больше похож на европейца — белолицый, светловолосый, голубоглазый. Такой сможет привлечь внимание известных иностранных ученых, сможет сблизиться с ними, убедить их сотрудничать. Словом, Гайку Овакимяну сделали предложение, от которого он не мог отказаться. Тридцатидвухлетний ученый-химик знал, что отныне ему придется распроститься со спокойным существованием, и что теперь каждый его шаг будет сопряжен со смертельной опасностью.
Новая жизнь началась с прохождения специальных курсов, и уже через несколько месяцев восхищенные специалисты констатировали: умеет быстро ориентироваться в сложных ситуациях, мгновенно принимать верные решения… Первым заданием Геннадия — именно этим псевдонимом должен был подписывать шифровки и секретные задания Гайк — стал Берлин. Здесь ему предстояло наладить деятельность научно-технической разведки. По легенде, он был сотрудником советского Торгпредства.

Атомный расклад
После того, как в 1919 году Резерфорд обнаружил, что атомы одного химического элемента могут превращаться в атомы другого элемента, открылись перспективы для создания сверхмощной бомбы — атомной. Накануне Второй мировой войны все работы в этом направлении были засекречены. В СССР подобные исследования велись в Ленинграде и Харькове. В июле 1931 года по приглашению известного немецкого физика доктора Ланге Берлин посетил академик Абрам Федорович Иоффе — директор Ленинградского физико-технического института. На вокзале академика встречал Геннадий… Через год газета «Правда» опубликовала сообщение — советским физикам удалось расщепить атом. Даже американцам, располагавшим прекрасными возможностями и услугами знаменитых физиков — Милликена, Туве, Лауритца — ядро пока не поддавалось. Ошеломленный Ланге терзался вопросом: каким способом — немецким или английским — воспользовались в СССР? Ответ содержался в секретной информации Геннадия.
Новая цель — проникнуть на сверхсекретную «кухню» двух военизированных гигантов немецкой промышленности «Ауэра» и «Цейса» — была достигнута столь же успешно. Москва получила данные о новейших средствах противохимической защиты, оптических приборах и разработках в области гидролокации. И тут же распорядилась наладить аналогичное производство. Девятьсот сорок дней проработал Геннадий в Германии, когда неожиданно последовал приказ вернуться на родину. Пути Центра неисповедимы — только неделю назад было получено очередное задание. Неужели внезапный отзыв из Берлина означает недовольство его действиями? Или, учитывая бесспорный талант разведчика, на него собираются взвалить что-то посерьезнее?

По лезвию бритвы
В Москве Овакимяна наградили нагрудным знаком «Почетный чекист» и сразу же ознакомили с новым заданием — пришла пора сформировать научно-технический отдел в резидентуре советской спецслужбы в Нью-Йорке. После тяжелого кризиса Америка стала приходить в себя — «новый курс» Рузвельта поднял страну на ноги. Данные разведки свидетельствовали о беспрецедентном взлете американской науки, особенно в военной области, где активно разрабатывались новые образцы вооружения и военной техники. К тому же Соединенные Штаты наконец признали СССР — в конце 1933г. были установлены дипломатические отношения с Советским Союзом. Идеальным прикрытием для Гайка должна была стать учеба — ему следовало немедленно поступить в аспирантуру Нью-Йоркского университета и защитить докторскую диссертацию.
В Америке Гайку предстояло прожить долгих восемь лет. Блестяще сдав экзамены в аспирантуру Нью-Йоркского химического института, он во время учебы очень быстро сошелся с целым рядом известных ученых. Спустя два десятилетия Гайк поделится с самыми близкими и верными друзьями — композитором Арамом Хачатуряном и адмиралом Иваном Исако-вым: «Я преклоняюсь перед людьми науки, независимо от того, знамениты они или нет. И мне всегда становилось тягостно на душе, когда я шел не просто на встречу с ними, а с целью перетянуть на нашу сторону. Нет, я не жалею об этом, я делал правое дело. Пусть не покажется бахвальством, но одна моя беседа могла привести, скажем, к созданию самолета «ТУ» или новейшего средства защиты от химического оружия. Самым неприятным для меня было не только тревожить талантливого или гениального человека, но еще и подвергать его опасности. Поверьте, это было действительно тяжело…»

Читайте полную версию в формате PDF