Армянский срез жизни Высоцкого

Творчество великого русского поэта (коим окрестил его Иосиф Бродский) служило сразу нескольким музам, а посему являет собой удивительный «синтез искусств». Высоцкий и сегодня имеет огромное количество почитателей не только в России, но и далеко за ее пределами, причем не в последнюю очередь в Армении. Впрочем, неудивительно: многие важнейшие страницы его жизни неразрывно связаны именно с армянами.

Первoе знакомство Высоцкого с армянами имело место в раннем детстве. Родители Володи вынуждены были расстаться и пришли к мнению, что сын должен расти в семье отца – офицера Советской Армии Семена Высоцкого. «Мамой Женей» называл он мачеху Евгению Лихалатову (в девичье Мартиросову). Уже много позже, будучи в 1970 году в Ереване, поэт поднимет рюмку за друзей и за родителей: «Мне в этом смысле здорово повезло. Вторая жена отца – для меня вторая мама, а ведь она – армянка. Бакинская армянка».

Непосредственно с армянами Баку он познакомился летом 1948 года, когда десятилетним мальчиком отдыхал вместе с родителями у родственников «мамы Жени». К середине прошлого столетия армянское население все еще доминировало в этом городе, хотя в памяти свежи были воспоминания о недавней резне. Сама Евгения Лихалатова чудом избежала смерти во время погромов 1918 года, когда только в ночь на 16 сентября было вырезано более 20 тысяч армян.

Марк Цыбульский (США) в этой связи пишет: «Поездка в Азербайджан стала одной из первых в жизни Володи Высоцкого. Произошло это летом 1948 года, когда он с отцом и его женой, Е. Лихалатовой, приехал в гости к семье мачехи в Баку. Более Высоцкий, насколько мне известно, на каникулы в Баку не приезжал. Возможно, не любила там бывать Е. Лихалатова, «мама Женя», как называл её Высоцкий. Уроженка этого города, она была вывезена матерью в Астрахань во времена армянских погромов 1918 – 1919 гг. Оставшийся в Баку отец вскоре умер от сыпного тифа. Естественно, двухлетняя девочка помнить этого не могла, но знала со слов матери, старших сестёр и братьев. В том же Баку в 1942 г. трагически погиб её первый муж Р. Лихалатов, чью фамилию она продолжала носить до самой смерти. Всё это, конечно, предположения, но на мой взгляд, не лишённые оснований».

Об отношении Володи к «маме Жене» вспоминает Ирина Мосесян: «Володя сразу стал для мачехи Жени родным (у неё не было собственных детей). Он жил с ними за рубежом и в Каретном переулке. Мне не раз довелось быть свидетельницей того, как тепло, с большой нежностью относился Володя к Жене. Вспоминается такой случай. Пришёл Володя, мы были на кухне, поздоровавшись со мной, он обнял Женю со спины, поцеловал в щёку. Когда вышел, Женя со словами «Вот сорванец!» вынула из кармана своего халата флакончик французских духов, незаметно им туда положенный».

Где твои семнадцать лет?
Армянское окружение сопровождало Высоцкого не только в детстве и не только в семье. Отроческие годы будущего поэта неразрывно связаны с именем легендарного Левона Кочаряна, сына знаменитого актера и рассказчика, народного артиста РСФСР и Армянской ССР Сурена Акимовича Кочаряна. Влияние Левона на Володю было неоспоримым.

Для того, чтобы представить масштабы влияния «легендарного Левы» на молодого Высоцкого стоит отметить, что именно дома у Кочаряна будущий большой поэт познакомится с такими незаурядными личностями, как Василий Шукшин и Андрей Тарковский, Эдмонд Кеосаян и Артур Макаров, Григорий Поженян и тот же Юлиан Семенов. «Влияние Левы на Володю, да и не только на него, на всех нас и еще на многих и многих было огромно, его нельзя переоценить», – вспоминал Артур Макаров. Именно на кочаряновском «Днепре-10» и были сделаны первые записи молодого Высоцкого. Стоит ли говорить, что Володе тогда было семнадцать лет, и что именно кочаряновская квартира это и есть знаменитый дом на Большом Каретном.

Лева Кочарян некоторое время поработал в Московском уголовном розыске, позже окончил Высшие операторские курсы и ушел в кинематограф. Вскоре стал на «Мосфильме» незаменимым вторым режиссером – «первым среди вторых», причем начал с ассистента режиссера у самого С. Герасимова в «Тихом Доне». Позднее всегда покровительствовал своему младшему другу: Левон работает на картине «Увольнение на берег» – Высоцкий снимается в этой картине, Левон работает на «Живых и мертвых» – Высоцкий снимается…

С Параджановым...
Точная дата знакомства Высоцкого с Параджановым неизвестна. Вероятно, это произошло во второй половине 60-х годов, возможно, во время гастролей «Таганки» в Киеве в сентябре 1971 года. Как пишет редактор журнала «Украинская культура» А.Яремчук, «очень колоритная публика приходила в квартиру 64 по бульвару Тараса Шевченко... В те времена побывать в Киеве и не зайти к Параджанову считалось почти неприличным».

Разумеется «Таганка» посетила Параджанова, но Высоцкий бывал в Киеве довольно часто и до тех гастролей. Оказывается, Параджанов хотел использовать Высоцкого в своём фильме в качестве... действующего лица.

В августе 1972 года Высоцкий и Влади отдыхали в Юрмале. В это же время там был и Параджанов. Однажды в номере Высоцкого отключили воду, и он позвонил Параджанову, попросил оставить ключи от номера у портье. Войдя в комнату, они увидели на столе фрукты, сигареты, минеральную воду. Сюрприз открылся чуть позже: к душу, сверху, был прикреплён букет роз – так, чтобы вода лилась на Марину с охапки цветов...

Пока никто не может сказать наверняка, установлены ли были подслушивающие устройства в квартире Высоцкого. Запись же разговоров Параджанова велась, во всяком случае, перед арестом. А. Яремчук в документальной повести «Параджанов – «безумный» гений в украинской пустыне» приводит слова следователя Е.Макашова, который вёл дело Параджанова: 

«Он интересный рассказчик. Но я бы с ним не дружил. Знаете, почему? Он крайний эгоцентрист. Во время следствия ко мне попала магнитофонная запись. Параджанов у себя на квартире спрашивал пьяного Высоцкого: «Ну, скажи, разве есть в этой стране гении, кроме нас с тобой?». Высоцкий был в Киеве с концертами в ноябре 1973 г. Возможно, именно тогда и была сделана эта запись.

Возможно, последний раз Высоцкий и Параджанов встречались в сентябре-октябре 1979 г., когда Театр на Таганке гастролировал в Тбилиси. Верный себе, Параджанов пригласил к себе, на улицу Коте Месхи, весь театр. «Вино лилось рекой, песни струились, балконы ломились от фруктов... С Высоцким у него была отдельная встреча», – писал В. Смехов.

Посмотрите, вот он без страховки идет…
Конечно, не имеет смысла представлять всех армян, с которыми Владимир Высоцкий состоял в добрых отношениях. Именно поэтому мы акцентируем внимание на людях, которые непосредственно влияли на него и сыграли отнюдь не второстепенную роль в становлении личности и творческой биографии Высоцкого. Среди этих легендарных имен нельзя обойти вниманием величайшего мима, клоуна и автора изумительных новелл Леонида Енгибарова. Влияние последнего на советскую интеллигенцию было неоспоримым и быть может в первую очередь это касалось Высоцкого.

Великий мим умер ровно за восемь лет до кончины самого Высоцкого. Именно ему в 1972 году и будет посвящено знаменитое «Енгибарову – клоуну от зрителей». Юрий Никулин же признается, что из посвященных Енгибарову произведений Высоцкого ему больше остальных нравится «Канатоходец».

А чем ругаться – лучше, Вань, поедем в отпуск в Еревань…
В апреле 1970 года Высоцкий впервые посетил Армению, вместе с Давидом Карапетяном. «Ереванские гастроли» были, в общем-то, случайными: поехали вместе в Сочи, а через несколько дней оказались, что называется, «на мели». И тогда Володя попросил Давида организовать концерт в Ереване.

Выступал он в каком-то очень большом и хорошем зале. Зал битком, причем видно: наверняка какое-то закрытое учреждение. И... ни одного магнитофона у публики. Стало быть, в эту контору с магнитофонами нельзя. Радуясь такому случаю, Высоцкий решил оттянуться по полной программе: раз не пишут – можно петь запрещенные песни! И выдал на всю катушку. Зал в восторге, стол ломился от угощений, деньги подали в конверте тут же по окончании и новенькими купюрами! Высоцкий аж растрогался от такого сверхгостеприимства. Даже по хлебосольным кавказским обычаям. И когда ехал обратно, спросил организатора концерта: что это за организация, где его так прекрасно принимали. И на свой вопрос получил простенький ответ: «Это КГБ Армении». Высоцкий побелел. Он понял, почему не было магнитофонов в первом ряду. Зачем?

Любопытен отрывок из первой части сборника «Семь путешествий с Владимиром Высоцким», посвященный пребыванию поэта в Армении в апреле 1970 года: «Поездку на Севан организовал Ревик; с нами были два-три его приятеля и Баграт Оганесян, – пишет Карапетян. – Приехали, походили по берегу клином врезавшегося в Севан полуострова… Синяя чаша озера в оправе дымно-фиолетовых скал Володю заворожила. Он жадно вбирал ноздрями его тревожный воздух. Заметив на вершине холма две небольшие старинные церкви, ему захотелось их увидеть вблизи. К храмам вели выбитые в скальной породе крутые ступени. Чтобы помочь гостю, Ревик взял его под локоть, но тот, вежливо отстранившись, пробурчал: «Я сам». Добравшись до первой церковки, запыхавшийся Володя начал гладить ее сырые замшелые камни. До сих пор жалею, что никто не захватил с собой фотоаппарата. Потом нас пригласили в прибрежный ресторан «Ахтамар» отведать прославленной севанской форели...».

Полная версия статьи - здесь