13 июня 2013, 22:24
4716 |

Довлатов так и не выучил армянский

13 июня «Миссия народной дипломатии» прошла под знаком Сергея Довлатова. Вспомнили о большом человеке весьма масштабно: и круглый стол провели в ЕГУ, и выставку эстампов организовали в Институте искусств «Нарекаци», и кинопрограмму, и вечер джазовых импровизаций в клубе «Меццо».

Я же решил побеседовать с одним из самых активных участников дня, ближайшим другом Довлатова, известным писателем и главным редактором литературного журнала «Звезда» Андреем Арьевым. Именно он в статье «Синеглазая мишень» из «Последней книги» Довлатова написал, что «проза его слишком «проста», слишком «нормальна», чтобы делать о ней какие-то глубокие умозаключения. И с этим можно согласиться, лишь признав: довлатовская простота — изысканна, нормальность — артистична».

Андрей Юрьевич, не могу в Ереване не задать вам вопрос о том, насколько армянин по паспорту Сергей Довлатов ощущал себя армянином в повседневной жизни?
— Вы знаете, у Сергея Довлатова все-таки была одна родина — это русский язык. К армянам он, конечно, относился с большой симпатией. То, что я вам скажу, прозвучит  впервые: когда в начале нашего обучения в конце 50-х — начале 60-х годов мы все были страстно увлечены американской литературой, читалиХэмингуэя, Фолкнера, потом Сэлинджера, Довлатов, помню, первым открыл нам Уильяма Сарояна. Он принес мне книжку с «Человеческой комедией» и «Приключениями Весли Джексона». Сергей был им очень увлечен. Я думаю, что ему нравилось то, что Сароян — армянин.
В более поздние времена он был увлечен прозой Гранта Матевосяна. Среди его ближайших друзей уже в Америке был такой замечательный юморист-сатирик, художник и очень остроумный человек Вагрич Бахчанян. Они вместе даже выпустили целую книжку «Демарш энтузиастов», и название ее, кстати, придумал именно Вагрич. Там были собраны рассказы трех авторов — Довлатова, Сагаловского и Бахчаняна. Довлатов не мог ровно дышать к Армении, питал к ней тягу, да и мама его, которую он безумно любил, была, как вы знаете, армянка. И жил он всю жизнь с ней, а не с отцом. Поэтому какие-то душевные склонности, свойственные армянам, у него были. Но при этом он не сделал ни одной попытки выучить армянский язык.

Как, впрочем, и не сделал попытки побывать в Армении…
— В общем-то да…

Многие полагают, что время Довлатова — это именно советское время, когда очень многое вызывало откровенный смех и трудно было удержаться от иронии — и тупость чиновников, и партийная линия, и цензура. Был бы он востребован, на ваш взгляд, сегодня?
— Не могу согласиться с первой частью вашего вопроса. Во-первых, Сергей запретил публиковать что бы то ни было из написанного в Советском Союзе и даже неотредакторированное им лично уже в эмиграции. Поэтому, что он писал в Союзе, мы не знаем. Во-вторых, отношения между людьми кардинально не изменились, а Сергей — мастер бытового реализма, который он замечатально доводил до абсурда. А сейчас наша жизнь опять дошла до абсурда. Но Довлатова уже нет...
Вы знаете, Сережа был человеком большого внутреннего драматического склада. Он бы и сегодня нашел множество тем для такого же критического отношения к действительности, какое у него было в советские годы. Он не терпел ничего, что было связано с фальшью, с ложной патетикой, с враньем, с низкой культурой. А сейчас понижение культуры налицо. И массовая культура ее не заменит. Для Сергея вся массовая культура была за пределами его профессии, хотя вроде он и сам — автор весьма популярный.  Мне кажется, он не был бы в восторге от того, что происходит сейчас.

А вы в восторге?
— Я с радостью и воодушевлением принял начало нового времени, но сейчас думаю, любой здравомыслящий человек не может восторгаться тем, что происходит. Знаете, советские времена, конечно, были ничем не лучше, но каждое время для нормального человека подло по-своему.

Знают ли в России Сергея Довлатова?
— Несомненно. Самое главное — его знает молодежь . Он не стал писателем одного поколения, как, например, Василий Аксенов, которым Сережа восторгался. Вместе с Аксеновым отошла к сожалению, и его литература. А Довлатов стал писателем, которого читают, любят, и даже изучают в школе.

Поддерживаете ли вы контакты с членами семьи Довлатова?
— Конечно. И с его дочерью Катей, и с его вдовой. Совсем недавно Катя закончила перевод единственной вещи писателя, не изданной на английском языке, — «Заповедника». По-моему, это одно из самых лучших произведений Сережи. Но оно не укладывается ни в какие жанры английской, теперешней англо-саксонской литературной традиции. Там читают или книги целиком, или рассказы в антологиях. А «Заповедник» — типично русская повесть. И вот только сейчас, буквально перед отъездом в Ереван я получил от Кати письмо, в котором она сообщила мне, что работа над переводом завершена, книга сдана в типографию и уже осенью должна, наконец, выйти в свет. 

Еще по теме