Маэстро заговорил, но – в своем стиле. Надеяться взять у него большое эксклюзивное интервью нереально. Всем известно, что он сложен не менее, чем сами его фильмы, а пишущую братию он вообще на дух не переносит. Читаешь в Фейсбуке посты коллег о случайных встречах с Пелешяном и завидуешь им отнюдь не белой завистью. Единственная надежда была на пресс-конференцию, которая, однако, с легкой руки Пелешяна была отменена.
Но надежда в сердце журналиста не умирает никогда, и дни ожидания во время кинофестиваля «Золотой абрикос», подогнанные под ритм жизни Пелешяна, оказались не напрасными. Коротая перед показом его фильмов время в кафе кинотеатра «Москва», случайно обернулась и увидела сидящего за соседним столиком Пелешяна. Не задумываясь, подошла, дрожащим голосом поблагодарила за фильмы, перевернувшие мне всю душу, и попросила ответить всего на несколько вопросов. Отказался, естественно. Но пообещал ответить на все вопросы после ретроспекции его фильмов. Впрочем, как потом оказалось, обещание его касалось не эксклюзивного интервью, а общей встречи с журналистами и зрителями. Впрочем, ответы его не стали от этого менее ценными. Журналисты, кинолюбители, нынешние и будущие режиссеры заняли все места перед сценой и, перебивая друг друга, начали засыпать Пелешяна вопросами. Он же ловко обходил «неудобные» углы и беспощадно высмеивал потуги задать чересчур умные или претенциозные вопросы.
- Г-н Пелешян, когда мы увидим ваши новые фильмы?
- Когда будут, тогда и увидите.
- «Конец» - это точка, или нам ждать следующего фильма? Может это - запятая?
- Ни точка, ни запятая. Продолжение. Представленное в фильме – всего лишь конец туннеля.
- Если б вы снимали «Времена года» сейчас, то последний титр был бы тем же самым – «Это твоя страна?»
- Разумеется. Речь ведь о людях, а люди не меняются.
- Эпизоды ваших фильмов поставлены?
- Нет, не поставлены. Но я выбирал место и ситуацию, понимал, что люди здесь будут действовать так, как я хочу, и именно так и получалось.
- Вам удалось создать национальное кино, или вы были всего лишь пульсом армянского кино?
- Как вы считаете, я армянин? Да? Вот и ответ на ваш вопрос.
- В своих фильмах вы используете очень мало слов. Может ли наступить день, когда кино вообще станет безмолвным?
- Слова очень важны. Знаете, почему я мало пользуюсь словами? Я считаю, что использование слова, диалог требуют столько кадра, сколько длится разговор. Это мешает созданию образа, сковывает, поэтому-то я и избегаю слов. Картинка, действие, голос, звук – вместе они значат намного больше, чем слова. В данном случае я, используя кадры и музыку, создаю эмоциональное поле вокруг не одного данного эпизода, а всего фильма.
- Человек ХХ века завоевал космос, и вы отразили это в своем фильме. Как вы считаете, что явилось самым важным достижением первого десятилетия XXI века?
- То, что мы выжили.
- Каждый раз, смотря ваш фильм, обнаруживаешь что-то новое…
- А знаете почему? Я монтирую не только имеющиеся кадры, но и отсутствующие. Именно в этом причина того, что вы, смотря фильм, находите в нем что-то новое. Весь фильм создан, но половина фильма, половина кадров отсутствует. Однако благодаря монтажу, музыке и образам они присутствуют в подсознании. Если я приведу пример, то отсутствие превратится в наличие.
- Есть ли вероятность, что вы вернетесь жить и творить в Армении?
- Вы знаете, да. Наверное, да. Посмотрим.
- Когда?
- Терпение – вещь хорошая.
- На фестивале представлен фильм Пьетро Марчелло «Молчание Пелешяна». Вы видели его? Согласны ли вы с показанным в нем вашим молчанием?
- Видел этот фильм. Название «Молчание Пелешяна» требует несколько иного подхода, объяснения – в чем секрет, в чем состоит это молчание. Однако режиссер взял пример с меня и промолчал сам.
- Однако Марчелло сказал, что на самом деле фильм сняли вы.
- Так я же вам уже сказал: это его молчание, молчание Марчелло!
- Не возникало ли проблем с фильмом «Мы», учитывая представленную в нем национальную тему и те сложные времена?
- Были. Это был полнометражный фильм, но в итоге его сделали короткометражным. Разговоров относительно национальной темы не было. Говорили как-то о том, что такое название – «Мы» - слишком нескромно. Но я поставил его не в смысле «мы, армяне», а в смысле «мы, человечество», люди, часть которых составляем мы, армяне.
- Если б сегодня вы решили снимать фильм об Армении, то к чему бы обратились?
- К природе.
- В документальном фильме чем хуже для героя, тем лучше для режиссера и фильма. Где для вас кончается режиссер и начинается человек?
- В Париже меня как-то спросили: как вы ощущаете, что закончили фильм? Я удивился этому вопросу: ощущаю, когда заканчиваю, а заканчивая, ощущаю, что заканчиваю. Ваш вопрос похож на тот. Нет человека и режиссера – режиссер выражает себя.
- В мире кино существует выражение «философия Пелешяна». Как бы вы охарактеризовали это выражение одной фразой?
- Все должно быть так, должно быть, даже если будет наоборот!
- Должен ли быть сценарий у документального фильма?
- Сценарий нужен. Это не означает, что окружающее, действительность не привносят корректив. Разумеется, изменения будут, просто ты должен заранее решить, что хочешь снимать и о чем. Сценарий нужен, в первую очередь, режиссеру – чтобы он не забывал, что он делает. Ну а действительность поможет, привнесет уточнения, детали, эпизоды, которые режиссер примет, но только в тех рамках, которые заранее продумал.
- Назовите, пожалуйста, самых, по вашему мнению, лучших режиссеров.
- В разные годы у меня было разное мировосприятие и самыми главными для меня были разные люди – начиная от представителей итальянского неореализма и кончая всяческими другими «измами»»: Феллини, Бергман и другие. Но сейчас я повзрослел, немного, наверное, успокоился, и мировоззрение мое изменилось. В кино я считаю гениальными трех человек – Сергея Герасимова с его «Тихим Доном», Френсиса Форда Копполу с «Крестным отцом» и Сиу-Тунг Чинга с его «Китайской историей призраков».
- Без чего не может быть настоящего кино и хорошего фильма?
- Без автора, без режиссера. Но режиссер должен осознавать: надо освободиться от самого себя – в этом и состоит искусство, другого нет. Искусство - вариант отсутствующей реальности, которая столь же убедительна, как и настоящая реальность.