Своя чужая земля

Эля Манучарян ^| Эля Манучарян

Прошлой зимой узнала о своем распределении в команду медиков, планирующих совершить гуманитарную поездку в Юго-Восточную Азию — «Вы едете в Бангладеш!» Ничего не говорящее мне географическое название заставило покопаться в истории этой загадочной страны. В ходе изучения я неожиданно для себя выяснила, что в Бангладеш когда-то существовала большая армянская община. А сегодня в Дакке можно встретиться с последним армянином Бангладеш, мистером Жозефом Мартином.

Город рикш и рисовых лепешек

Столица Бангладеш Дакка нарисовалась передо мной сквозь сон и стеклянные окна машины: влажный тропический воздух, темные улицы, силуэты лежащих на дороге людей и старый добрый Амир Ба, везущий меня в гостиницу. Что это не было сном, я поняла только на следующий день, когда началась моя гуманитарная деятельность в самом густонаселенном городе мира —16 млн человек на 1464 км². Это вам не по Ватикану гулять! Здесь постоянно стоит невероятный гул.

Дакка пахнет едой, людьми, транспортом, влагой. Преследует странное ощущение невероятного разнообразия всего и вся: широкие улицы без светофоров и дорожного регулирования с пешеходами, разноцветными рикшами, переполненными автобусами и местными «маршрутками» — авторикшами. В первое время я чувствовала себя зрителем непрерывно сменяющих друг друга индийских фильмов с пассажирами на крышах автобусов и бездомными в трущобах. Это город, где смешение исламской и индийской культур очевидно во всем. В первый же день пребывания в Бангладеш меня одели в мусульманский костюм «шальвар камиз» — иначе, по словам местных жителей, у меня могли возникнуть проблемы. Оказалось, что местные женщины чаще ходят в этом наряде, чем в индийском сари.

Победив чувство осторожности и обещание маме не есть что попало, я поучаствовала в моей первой бангладешской трапезе. Тарелку риса с огромным разнообразием жирных соусов и специй гости поглощали, обходясь руками, и запивали острым чаем — ничего даже отдаленно напоминающего азы правил поведения за столом.

Арманитола

Трудно передать мой восторг, когда местные жители подтвердили, что в старой Дакке действительно есть армянская церковь и там же живет ее единственный хранитель — мистер Мартин. Три часа пути по шумным узким улицам, и мы наконец добрались до армянского района Арманитола. После долгих, настойчивых звонков ворота церкви открыл колоритный мужчина средних лет, и я увидела уютный двор, не имеющий ничего общего с шумным, плохо пахнущим городом: множество могильных плит, красивая часовня и несколько низких кирпичных домов, где до сих пор живут люди. Воображение сразу же нарисовало картину столетней давности: большие армянские семьи приходят на службу в церковь, где звучит армянская речь, смешанная с бенгальским. После службы дети играют во дворе, женщины угощают прихожан восточными лакомствами, а мужчины с энтузиазмом обсуждают дело всей жизни — торговлю джутом.

Сейчас армян здесь практически нет и во дворе церкви тихо. Увы, даже мистера Мартина здесь не оказалось — он уехал в Канаду навестить своих дочерей, не так давно покинувших Дакку. Экскурсию по местности провел его верный помощник Шамкар Гош, уже 30 лет живущий на территории церкви.

— Так сложилось, что 30 лет назад мы поселились во дворе армянской церкви и познакомились с мистером Мартином. Наши дети выросли в этом дворе вместе. Здесь же мы похоронили жену мистера Мартина. Сейчас моя дочь работает в Греции, три его дочери обосновались в Канаде. Я живу здесь с женой и сыном, который учится в Даккском универсиете. Мы очень любим армян, а теща и вовсе свободно говорит по-армянски — рассказывает Шамкар.

Прогулявшись по двору церкви, мы добрались до его жилища — маленькой комнаты, где из мебели были лишь кровать и старый телевизор. Вопрос, что его заставляет 30 лет жить в этой комнате, отпал сам по себе после оживленных рассказов Шамкара о мистере Мартине и армянской общине Дакки.

Оказывается, наши соотечественники в Дакке когда-то были очень уважаемыми и богатыми людьми, торговали джутом и были известными каменщиками. Армянские торговцы переселились в эти края в начале XVIII века. Вскоре в Дакке открылось 13 фабрик по обработке джута, начала действовать стандартная армянская схема налаживания связей, и очень скоро армянские торговцы стали на «ты» c богатейшей британской Ост-Индской компанией. Дело набрало такие обороты, что армяне получили от правителя страны право свободного исповедания своей религии и всеобщими усилиями в 1781 году построили церковь Сурб Арутюн (Святого Воскресения). Отсюда я смотрела на обветшалые жилища в округе, где когда-то кипела армянская жизнь. Сейчас в этих домах живут мусульмане.

Шамкар с неподдельной грустью рассказал историю развала армянской общины. Первая волна армян уехала после раздела Британской Индии, а окончательно район опустел в 70-е, когда Бангладеш отделился от Пакистана. После обретения независимости наступил период политической нестабильности и военных переворотов, в стране начался голод, обнищание населения, и все разъехались кто куда. По словам Шамкара, многие армяне перебрались в Индию, в частности, в столицу Западной Бенгалии Калькутту.

Впрочем, как оказалось, мистер Мартин все же не единственный армянин в городе, в Дакке есть 9 армянских семей, точнее, большей частью это смешанные браки. Они приходят в церковь два раза в год — на Рождество и Пасху, и мистер Мартин уже многие годы верно проводит службы. Он свободно говорит на армянском, английском, бенгальском, хинди и урду.

Очень не хотелось расставаться с трогательным бангладешцем, волею судеб ставшим хранителем армянской культуры, а значит, и частью истории армянского народа. Да и он не торопился: — Недавно мы с мистером Мартином покрасили церковь, обновили фасад. Нельзя же позволить исчезнуть тому, что создавалось годами. Пока мы с женой живем здесь, будем ухаживать за церковью. Никому больше нет до нее дела…

Иллюстрация к роману Раффи

Слова Шамкара о сильной армянской общине в Калькутте не давали мне покоя, да и индийская виза в паспорте периодически подмигивала, уговаривая вернуться домой через Калькутту и обязательно встретиться с армянами в Индии. В итоге природное любопытство и тяга к экзотике победили, и через 45 минут бангладешская железная птица доставила меня в культурную столицу Западной Бенгалии.

Побродив по центральной улице Калькутты Парк-стрит, пройдя через толпы бродяг, уличных парикмахеров, чистильщиков ушей, продавцов рисовых лепешек, гладильщиков рубашек, стада коров, водителей рикш и желтых английских такси, я, наконец, добралась до улицы Мирза Галиб. Надпись Armenian college на воротах прервала мою попытку как-то логически связать в голове заполненные бродягами грязные городские улицы и красивые дома в викторианском стиле. Убедив охрану в своих благих намерениях, я оказалась в маленькой Армении, разместившейся в самом сердце Калькутты: опрятный большой двор, обсаженный пальмами, большое трехэтажное здание и, самое главное, атмосфера какого-то домашнего покоя.

Сначала меня провели в приемную духовного отца калькуттской общины и руководителя Армянского филантропического колледжа Хорена Ованнисяна. От него я и узнала, что в Калькутте существует целых 3 армянских церкви — Церковь Святого Назарета (1724 г.), Церковь Святой Троицы (1821—1823 гг.), Церковь Святого Георгия (1909 г.). Последнюю, кстати, мне удалось увидеть своими глазами. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила при ней дом для престарелых, в котором сейчас живет 13 пожилых армян, и к каждому из них прикреплены врач и гувернер.

Ну и, конечно, к концу беседы с отцом Хореном я знала уже много интересного о его колледже. 191 год его существования — это занимательные истории судеб учителей и учеников.

— Сейчас в колледже 60 учеников. Все это дети в основном из бедных армянских семей Сирии, Ирана, Армении. Их привозят совсем маленькими, они здесь живут, учатся, растут. Многие и впоследствии никогда не забывают о школе. К нам приезжают выпускники, окончившие колледж 50—60 лет назад. Кто-то живет в Австралии, кто-то в Канаде, кто-то в США, у всех свои семьи, своя, уже взрослая жизнь, — рассказывает Отец Хорен.

При этом он с гордостью показывает мне фотографии выпускников колледжа, которые год назад окончили лучшие вузы Калькутты, Мумбая, Эдинбурга и других городов.

Обучение в Armenian college ведется на английском языке. Большинство преподавателей — местные жители, но из Армении специально приглашены учителя армянского языка, литературы, истории, музыки и истории Церкви.

Как только я подумала, что хорошо бы пообщаться с армянскими учителями, в приемную зашла ориорд Нахшун, учительница армянского языка и литературы, которая и не предполагала, что остаток своего рабочего дня проведет со мной. Она мне показала классы, столовую, бассейн, жилые комнаты учеников и учителей, библиотеку, где хранится армянская и индийская литература. И я словно попала в Армению, о которой читала в детстве у Раффи и Ширванзаде. После прогулки по колледжу, сама не понимаю как, я оказалась в квартире ориорд Нахшун. Далеко идти не пришлось — на 3-й этаж того же здания. За чашкой настоящего армянского кофе она поведала, что в Калькутту преподавать армянский язык и литературу ее отправили после конкурсного отбора в Эчмиадзине.

— Поначалу Индия привлекла меня своей экзотичностью. Потом я очень привязалась к детям и теперь их всех считаю своими. Сложно, конечно, привыкнуть к местной культуре, здесь другой климат, другие люди, язык. Но в колледже очень комфортные условия проживания, здесь работают местные жители: готовят еду, убирают, ухаживают за детьми. Учителям и детям ни о чем, кроме учебы, заботиться не приходится, — увлеченно рассказывает ориорд Нахшун, периодически накладывая мне на тарелку восточные сладости. Так что я была практически сыта, когда Ориорд Нахшун и зашедшая к ней в гости тикин Лилит — жена преподавателя истории Церкви, пригласили меня на общий обед. Помолившись, мы приступили к еде. Мои словоохотливые сотрапезники рассказали, что в Калькутте проживают всего две коренные, чисто армянские семьи, остальная часть общины — дети от смешанных браков и приезжие. Через несколько минут я уже общалась с маленьким Завеном, чьи родители (армяне по крови) родились и выросли в Индии.

— У меня все прекрасно. Ведь, в отличие от моих друзей, я не скучаю по родителям, они живут рядом, часто навещают меня, — говорит маленький Завен, обильно приправляя армянскую речь бенгальскими словами.

А Метаксия Одиян вызвалась познакомить меня, как она выразилась, с ее родным городом. Вечером она показывала Калькутту, бойко рассказывая историю колониальной Индии. Невероятно было наблюдать, как эта хрупкая девушка на чистом бенгальском смело препирается с местными таксистами, желающими подзаработать на «бедных туристках». Юная армянка, лучшая выпускница филантропического колледжа, кажется полностью ассимилированной в индийскую культуру. И все же…

— Мы с братом уже 13 лет живем в стенах этого колледжа. Сейчас я учусь в одном из лучших педагогических колледжей Калькутты. Говорю свободно на армянском, английском и бенгальском, дружу с местными жителями. Но моя мечта — вот окончу колледж и вернусь в Армению, к маме.

P. S. Я часто вспоминаю их — Метаксию, которая мечтает вернуться в Армению к маме, ориорд Нахшун, полюбившую то ли Калькутту, то ли живущих там армянских детей, «самого армянского» бенгальца Шамкара Гоша и таинственного мистера Мартина — последнего чистокровного армянина Дакки… Наверное, нужно было вернуться домой, чтобы понять, как сильно я привязалась к этим людям, которые, как мне кажется, не просто живут, а выполняют очень важную миссию. Каждый свою, но какую-то общую, единую для всех — сохранить все, что создали предки на этой чужой своей земле.

Бангладеш

Государство в Южной Азии. Расположено в дельте Ганга и Брахмапутры, на берегу Бенгальского залива. Граничит с Индией и Мьянмой.

Разделение Бенгалии и Индии произошло в 1947 году. Восточный Пакистан (нынешний Бангладеш) вошел в состав вновь образованного государства Пакистан, но в 1971 году Восточный Пакистан отделился от Западного и образовалось государство Бангладеш. Восьмая страна в мире по количеству населения. Входит в список наиболее густонаселенных стран мира с высоким уровнем бедности. Основные религии страны  — ислам (89,7 %), индуизм (9,2 %).

Шальвар камиз

Шальвар камиз (сальвар камиз), в просторечии пенджаби, — традиционная одежда индийских женщин. Мода на нее зародилась несколько столетий тому назад в Афганистане, а затем распространилась по всей Южной Азии. В Пакистане и Афганистане шальвар камиз носят как мужчины, так и женщины. В Северной Индии его носят в основном незамужние девушки, после замужества индианки переходят на сари.

Шальвар — широкие в верхней части и зауженные книзу свободные брюки. Камиз — длинная туника до колен с боковыми разрезами до линии талии, которые называют чаак. Разрезы туники украшают блестками и вышивкой.