Дворцовый переполох

Артавазд Егиазарян ^| Артавазд Егиазарян, Ваан Степанян

Канны так давно ассоциируются с кино, что, оказавшись здесь, чувствуешь себя героем фильма, пусть и далеко не главным. А сам город — узкие улочки, булыжные мостовые, рестораны, похожие на таверны, их вывески — живые декорации одного из тех французских приключенческо-исторических фильмов с обязательным участием Жана Маре или Алена Делона, которые по миллиону раз показывали в СССР. Даже совершенно нелогичный для солнечного курорта дождь казался каким-то киношным, а настырные афрофранцузы, продающие на улице зонтики за десять евро, — статистами этого эпического кинополотна.

Монро в главной роли

Первые полчаса на набережной Круазетт показали, что я совершенно не готов к размаху фестиваля: чтобы привыкнуть к творящемуся и не растеряться в его бешеном ритме понадобилось время. Так что знакомство с городом у меня началось дня через два после приезда.

Как любой уважающий себя европейский город, Канны имеют свой замок — Кастр. Стоит он на холме в старом городе. С крепостных стен замка город как на ладони. Слева зеленые горы, справа море, посередине — фестивальный центр, шикарные гостиницы и виллы, а так же обычные дома с черепичными крышами и террасами. Где-то на третьем плане — огромное граффити: Фанфан-Тюльпан разрывает стену шпагой и выходит к жителям города. Вообще, граффити, как правило, связанные с кино, здесь занимают особое место. Скажем, гостей города, приезжающих из Ниццы на автобусе, встречает огромная композиция на боковой стене местного полицейского участка, в которую художники умудрились вплести практически все главные вехи в истории кино — от фантастических работ Жоржа Мельеса и «Малыша» Чаплина до «Касабланки» и Ди Каприо с Кейт Уинслет, которые, однако, вместо палубы «Титаника» примостились на обычном балконе (тоже нарисованном). Мэрилин Монро, правда, на этом полотне нет, но зато в этом году великая блондинка в Каннах в главной роли. Она — лицо официального постера киносмотра и совсем не случайно граффити с ее изображением украшает стену гостиницы Riviera, придавая местности немало ретрошарма.

Улица в розовом цвете

Узкая и не очень длинная улица Рю дю Сукет начинается на углу Круазетт и поднимается по холму вдоль замка. Это самое оживленное место города — рестораны и бары шумят до двух-трех ночи, вне зависимости от того, выходной ли следующий день. Среди галдящих, естественно, множество тех, кто приехал сюда, чтобы кино посмотреть и себя показать.

Итак, прекрасный теплый вечер, народ вернулся с просмотра очередного кандидата на каннскую ветвь, расселся за столиками, обсуждает кино, жизнь, погоду, политику. Мужчина играет на музыкальном инструменте, похожем на наш канон. В репертуаре — Жак Брель, Шарль Азнавур, Нино Ротта… Специально для компании американцев он затягивает тему из «Крестного отца», получает вознаграждение, кланяется, затем для очаровательной дамы средних лет переходит на «Жизнь в розовом цвете» великой Пиаф. И вдруг дама… начинает петь. Сцена завораживающая! Все присутствующие, в том числе клиенты конкурирующих ресторанов аплодируют, как на настоящем концерте настоящей Пиаф. Следящий вместе со мной за происходящим режиссер Альберт Мкртчян (автор бессмертного «Танго нашего детства») резюмирует: «Знаешь, это и есть кино».

Армянская мафия

Альберт Мушегович приехал в Канны в составе делегации Национального киноцентра Армении. Мы пьем кофе в заблаговременно снятой квартире, как раз на Рю дю Сукет.

— Знаешь, а ведь я долго не мог этот дом найти, — рассказывает режиссер, приехавший в Канны за пару дней до меня. — После многочисленных попыток, наконец, решил спросить кого-нибудь из прохожих — благо, немного говорю по-французски. Так вот, показываю написанный на листочке адрес парню, а тот поворачивается к своему другу: «Этот турок Рю дю Сукет ищет». — «Сам ты турок!» — говорю. И тут второй мне на армянском: «Ты что, армянин?» Посмеялись, показали мне правильное направление. Словом, свои помогли.

«Своих» в Каннах не так много, основной армянский центр на Лазурном берегу — Ницца. Но, как почти везде, каннская община довольно сплоченная. Вот и мой новый знакомый — молодой каннский армянин второго поколения Жан-Пьер рассказывает, что встречается со своими сверстниками-соотечественниками как минимум раз в неделю, а так же имеет членскую карту местного армянского ресторана. В Каннах чувствует себя очень даже комфортно:

— Я здесь родился и вырос, город очень люблю, да и жена-армянка на днях переехала ко мне из Краснодара.

Долго нам общаться не удалось — каждое воскресенье Жан-Пьер и его армянские друзья собираются у одного из них дома для… игры в «Мафию». На том и расстались с армянским «мафиози» Лазурного берега.

Его превосходительство посол ресторана

Есть на Круазетт ресторан, в котором гордятся не свежими морепродуктами, а Шарлем Азнавуром и армянской кухней. Марсельская армянка Люси и ее муж — француз Кристиан — открыли его 28 лет назад. Увидев армянский флаг на бейджике, висящем у меня на шее, Люси сразу засуетилась и спросила на армянском, не зайду ли я поужинать вечером? Вспомнив про планы посмотреть вместе с Тимом Ротом и Эмиром Кустурицей (в смысле, они тоже будут в зале) альманах «Семь дней в Гаване», я согласился на армянский кофе и беседу, но сейчас. Кстати, наш черный кофе (сваренный французом Кристианом, между прочим) после ведер бесплатного эспрессо в Фестивальном дворце был просто глотком свежего… кофе.

— В Ереване я не была, но меня знают многие ереванцы, — уверяет Люси, — потому что если кто-то приезжает из Армении, то обязательно заходит сюда поесть. И таких, я вам скажу, очень даже много…

Пока Люси рассказывает о популярности ресторана среди армян и французов, я осматриваюсь. Первое, что бросается в глаза, — изображения Азнавура. Несколько афиш певца, большая черно-белая фотография, сделанная вскоре после основания заведения: Люси, Кристиан и Шарль…

— Когда он зашел к нам впервые лет двадцать назад, то очень удивился, какой вкусной была наша еда. Сказал, что наши блюда напомнили ему детство, и с тех пор стал фактически послом ресторана!

Люси и Кристиан работают вдвоем, других работников здесь нет. Люси сама готовит все блюда, в списке горячих — ариса, толма и плов.

Помимо великого шансонье, тут в разное время бывали Атом Эгоян, Анри Верней, Жан-Поль Бельмондо, Энг Ли, Сэмюел Джексон, Кирк Кркорян наведывался пару раз («добрейший человек!»). На барной стойке — 28 коллекционных бутылок шампанского, каждая выпускалась в честь очередного кинофестиваля. Поэтому вместо обычных этикеток на них — официальные постеры последних 28 Каннских киносмотров. Только вот фестивальные фильмы Люси и Кристиан ни разу не смотрели — времени не остается!

Пока я разглядывал бутылки, в ресторан зашел пожилой мужчина — близкий друг Люси и Кристиана Жирайр, который переехал сюда из Лиона.

— Ну как у вас там, в Армении? — с улыбкой спрашивает Жирайр. — Вы держитесь, у нас должна быть сильная родина!

Большая часть родни Жирайра живет в Армении, так что в Ереван он приезжает периодически. В отличие от своих друзей, которым всякий раз «что-то мешает».

Перед тем как проститься, дружелюбные каннские армяне рассказали мне об Армянском саде и сквере имени Стефана Вааняна. Ну что ж, надо повидать и эти места.

Классические челюсти

Маршрут — направо от Дворца фестивалей по набережной. Прохожу мимо белых шатров-павильонов стран — участниц кинорынка. В одном из них, российском, проект своего будущего фильма презентовал режиссер Ованнес Галстян. К слову, председатель Роскино Катя Мцитуридзе представила его как «гостя из моей любимой страны».

Чуть дальше от павильонов — Majestic, одна из трех главных гостиниц на Круазетт, давно считающихся чуть ли не достопримечательностями города. У входа, конечно же, собрались папарацци в ожидании разного калибра звезд. Звезд замечено не было, зато в гостиницу прошел администратор жюри фестиваля и один из самых влиятельных продюсеров французского кино — Ален Терзян.

Через пару десятков метров замечаю толпу молодежи, оцепившую пол улицы — один из французских каналов устроил себе телестудию прямо на берегу и где-то через час здесь ожидали Николь Кидман. Места в кинозале «а-ля пляж» тоже надо занимать заранее. А еще сюда приходят те, кому лень бороться за право увидеть новые фильмы и они предпочитают посмотреть старое доброе кино из программы «Классика», типа легендарных «Челюстей» Стивена Спилберга. Стоит оценить иронию организаторов: показывать на берегу моря фильм, который в свое время стал причиной смертельной боязни океана у миллионов людей!

Перед гостиницей Carlton тоже небольшое скопление — туристы фотографируются на фоне входа, который украшен огромными пестрыми портретами правителя Вадии генерала Алладина. Это герой нового фильма безбашенного голливудского шутника Саши Барона Коэна «Диктатор». Говорят, такая наружная реклама стоит примерно 400 тысяч евро в день. Да, тут знают, как с толком потратить деньги.

Открывалка

По мере удаления от Фестивального дворца на улицах появляются обычные автомобили, обычные многоэтажки и обычные жители. Еще один квартал, и о том, что в пяти минутах отсюда кипит самая звездная жизнь в мире, остается только догадываться. Небольшие скверики и аллеи выходят на мощеную дорожку между огромными пальмами. В самом конце видны силуэты двух стоящих рядом плит. Табличка утверждает, что я дошел до Армянского сада. А стелы (кстати, одна чуть ниже другой, что как бы намекает на всем известную гору), стало быть, посвящены армянам — тем, кто погиб во время Геноцида (то есть предкам большинства французских армян) и во время двух мировых войн. Стелы украшены резными цветами, на одной из них я с удивлением обнаружил открывалку. Долго пытался представить, кто мог воспользоваться ею в таком месте, а потом даже не выбросить в соседнюю урну, а аккуратно положить на памятник, но фантазии не хватило.

В сквере имени Стефана Вааняна недалеко от железнодорожного вокзала никаких странных предметов найдено не было. Впрочем, как и какого-либо памятника. Здесь городские власти ограничились табличкой и стандартной памятной доской. А ведь Ваанян был одной из важнейших персон в истории города: сын армянских эмигрантов в годы нацистской оккупации был предводителем каннского подразделения Сопротивления. В отличие от одного из лидеров движения Мисака Манушяна, Ваанян выжил и увидел Францию освобожденной. Впрочем, вряд ли молодые люди разных национальностей, потягивающие пиво на скамейке под тенью красивого дерева, способны оценить подвиг этих людей из далекой страны, нашедших во Франции свой новый дом. Хотя, может, я драматизирую, и они прекрасно изучили в школе историю Сопротивления и даже его армянских героев.

В скверике слишком тихо и некиношно, да и дождь уже начинается, так что я направился обратно, туда, где шумно, где много разных людей и много кино.

Бахбахак

В двух шагах от Фестивального дворца на глаза попадается кафе-мороженое со странным, что-то напоминающим названием Barbarac. Чтобы проверить свои сомнения, захожу, спрашиваю красивую таиландку за прилавком о происхождении названия.

— Это значит мороженое, на армянском.

Я был прав! Дело в том, что если прочитать название по-французски, то получится «бахбахак»! Мы в Армении произносим это как «пахпахак», но западноармянский диалект вносит свои коррективы. Заметив радость на моем лице, а потом и слово Armenia на бейдже, прекрасная незнакомка сообщила, что мне просто необходимо пообщаться с менеджером Сильвеном. Сильвен Гаспарян переехал на Лазурный берег из Парижа. Еще интереснее. Как можно и главное для чего нужно уходить с праздника, который должен всегда быть с тобой?!

— Дело в том, что я двадцать с лишним лет работал в индустрии моды, и мне эта гламурная жизнь порядком поднадоела, — объясняет Сильвен, — вот и решил переехать туда, где все время солнце и можно работать в шортах.

Найти работу мечты Сильвену помог его кузен, Гарри Тенекецян, который еще в 1986-м открыл в Ницце первое кафе-мороженое «Бахбахак». Теперь бывший модных дел мастер круглый год тусуется на солнце, благодаря которому и клиентов всегда хватает, особенно в дни фестиваля.

Я купил в кафе стаканчик отличного мороженого и решил прогуляться. И что же открылось моему взору буквально через несколько шагов? На песчаной площадке недалеко от кафе перед немногочисленными зрителями (а что самое удивительное, без вездесущих фотографов и журналистов) члены жюри основного конкурса Нанни Моретти, Жан-Поль Готье и Эван Макгрегор играют в очень популярную во Франции игру «петанк» — по совершенно непонятному мне принципу кидают тяжелые металлические шары. И при этом радуются как дети. А итальянец Моретти, который в свое время удостоился главной награды фестиваля, снимает все это на видеокамеру, наверное, чтобы потом своим показывать. Да, они тоже люди.

Подайте бедному киноману

В эти дни фестивальный дворец стал практически домом для нескольких тысяч аккредитованных журналистов, критиков и фотографов, которые целый день бегали на пресс-конференции, фото-коллы, на Красную ковровую дорожку, к черному ходу, затем отвоевывали место в пресс-центре, не забывая захватить пару чашек бесплатного эспрессо, и начинали отчитываться перед своими редакторами. Сходить в туалет — надо было умудриться улучить свободную минутку. Ну, хотя бы, чтобы насладиться великими саундтреками великих фильмов, которые непрерывно звучат во всех дворцовых туалетах. С одной стороны, приятно, конечно, а с другой — неловко как-то.

При всем этом, кое-кто успевает еще и кино посмотреть. Кстати, во время фестиваля фильмы простым смертным не совсем доступны: показов слишком мало, а гостей и специалистов слишком много. Поэтому перед входами во дворец почти в любое время дня можно заметить десятки людей, облаченных на всякий случай в вечерние платья и смокинги, с табличками и умоляющими лицами. Нет, это не элегантные бомжи, выпрашивающие пару евриков на пиво, а киноманы, которые просят добрых людей поделиться пригласительным билетом на вечерний показ того или иного фильма. Не совсем представляю, правда, насколько же добрым нужно быть, чтобы отдать свой бесценный проход на Ханеке или Бреда Питта незнакомым людям! Но, видимо, есть и такие, поскольку число просителей за весь период фестиваля ничуть не уменьшалось. Даже были чудики, искавшие святых людей, которые подарят им пригласительный на церемонию закрытия.

Распишитесь!

Что касается обычных каннцев, наверное, в качестве компенсации за весь бардак, устроенный в их городе приезжими, сразу по окончании фестиваля они получают возможность уже спокойно посмотреть все картины конкурса. Многие офисы по своей инициативе раздают пригласительные своим работникам. Мой армянский знакомый Жан-Пьер, например, со своей женой через день после моего отъезда собирался на «Любовь», которая, как известно, в этом году победила.

Не менее интересно наблюдать за другой уникальной категорией людей, придающей всему действу своеобразный колорит. Это, как бы правильно выразиться, охотники за автографами. Сих странных личностей легко можно узнать по сумкам, нашпигованным фотографиями практически всех знаменитостей, которых можно выследить во время фестиваля. И если следовать за этими автографоманами (передвигаются они стайками), то можно увидеть вблизи Тима Рота, Брэда Питта, Николь Кидман, Дэвида Кроненберга, Михаэля Ханеке или Стинга с Пи Дидди. Не все из них, конечно, одаривают поклонников росчерком, но зато если автограф на фото получен, то его можно тут же продать через интернет и нехило подзаработать.

Каннец фильмам

27 мая в Каннах вновь пошел дождь. Но празднику это помешать не могло: кинодеятели чинно один за другим проследовали по красной ковровой дорожке в Большой зал имени братьев Люмьер, а сотни людей собрались перед дворцом и следили за раздачей «Золотых пальмовых ветвей». После триумфа «Любви» Михаэля Ханеке высокие гости посмотрели фильм закрытия. И все. Буквально тем же вечером город стал резко терять в весе: через пару дней в Каннах уже не будут толпиться 400 тысяч человек, останутся лишь самые преданные 72 тысячи горожан. Прямо на моих глазах прибрежный город обретал свой обычный, повседневный вид, на Рю дю Сукет уже не так шумно, а тусовщики, стоявшие в очередях перед клубам, и вовсе исчезли. Но это ненадолго, всего на год. А кино пока пусть поживет в других местах.

Подвалы

Веский аргумент

После того как в конце 1930-х первый в мире кинофестиваль, Венецианский, обрел неприкрыто идеологический характер, независимые европейские кинематографисты и французское правительство решили организовать альтернативный киносмотр. В качестве возможных мест его проведения рассматривались Биариц на побережье Атлантического океана и Канны на Средиземноморье. Выбор пал на Канны — «солнечное и притягательное место». Но самым главным аргументом все же послужило обещание городских властей выделить для этих целей специальное здание. Фестивальный центр был построен уже после войны. Когда через три десятилетия оказалось, что Дворец фестивалей размаху мероприятия уже не соответствует, в 1982-м вместо него был построен современный, площадью в 28 тысяч квадратных метров. Именно на территории комплекса проходят все фестивальные мероприятия, в том числе гала-показы фильмов-конкурсантов в главном кинозале Канн — Salle Lumiere.

Золотой дубль

В 2012 году немецкий режиссер Михаэль Ханеке стал седьмым режиссером в истории, ставшим обладателем двух «Золотых пальмовых ветвей»

(в 2009-м главную премию ему принес фильм «Белая лента»). Другие двукратные триумфаторы: Фрэнсис Форд Коппола (1974 и 1979), Сехей Имамура (1983 и 1997), Эмир Кустурица (1985 и 1995), Билле Аугуст (1988 и 1992), братья Жан-Пьер и Люк Дарденн (1999 и 2005).

Армянское кино на Круазетт

Первым кинодеятелем с армянскими корнями на Каннском кинофестивале стал советский режиссер Лев Кулиджанов, который дважды, в 1959-м и 1962-м, с фильмами «Отчий дом» и «Когда деревья были большими» боролся за главный приз. В 1964-м единственный раз на «Пальмовую ветвь» претендовал Анри Верней с комедийным боевиком «Сто тысяч долларов на солнце» с Жан-Полем Бельмондо, а через год на Круазетт впервые попал фильм, снятый в Армении, — «Попранный обет» Генриха Маркаряна, выдвинутый в номинации «Лучшая короткометражная картина». В 1965-м очередь дошла и до основного конкурса: в числе участников был Фрунзе Довлатян с этапной для армянского кино драмой «Здравствуй, это я!». К сожалению, с тех пор картины, снятые в Армении, до главного кинофестиваля не доходили. Зато диаспора зря времени не теряла: в 1985-м Шер получила приз за лучшую женскую роль в фильме «Маска», а в 1991-м среди номинантов на главный приз был Карен Шахназаров с картиной «Цареубийца». В 1994-м в Каннах дебютировал канадец Атом Эгоян: «Экзотика» добыла ему премию FIPRESCI, а через три года «Славное будущее» принесло Гран-при и премии FIPRESCI и экуменического жюри. Позже в основном конкурсе показывались его фильмы «Путешествие Фелиции» (1999), «Где скрывается правда» (2005) и «Обожание» (2008). В 2002 году французский режиссер Робер Гедикян представил на суд каннского жюри ленту «Мари-Жо и две ее любви», которая, однако, осталась без наград. В 2010 году армянскому режиссеру впервые в истории досталась «Золотая пальмовая ветвь», правда малая, за лучший короткометражный фильм. Триумфатором стал актер и режиссер Серж Аведикян, представивший на киносмотре анимационный фильм «Лающий остров».

Кина не будет

В мае 1968 года во Франции разразился социальный кризис, который вылился в массовые беспорядки, забастовки и демонстрации. В то же время на Лазурном берегу должен был пройти 21-й Каннский киносмотр. На следующий день после начала показов конкурсной программы режиссеры «новой волны» Жан-Люк Годар, Франсуа Трюффо и другие созвали пресс-конференцию, на которой заявили о недопустимости проведения фестиваля в то время, когда вся Франция борется за свои права, и обвинили руководство фестиваля в трусости и отсутствии совести. В тот же вечер оппозиционеры, к которым примкнули некоторые из участников и членов жюри, направились в большой зал фестивального дворца, где готовили к показу фильм Карлоса Сауры «Мятное фраппе», ворвались в зал и повисли на занавесе, не давая ему открыться, после чего началась свалка сторонников и противников закрытия фестиваля. На следующий день, 19 мая, исполнительный директор фестиваля Робер Фавр ле Брэ, опасаясь усугубления ситуации, объявил об отмене показов. Каннский фестиваль впервые за историю был закрыт, а призов не получил никто.

Славное будущее

Армянская делегация во главе с председателем Национального киноцентра Геворгом Геворгяном в четвертый раз стала участником кинорынка. В этом году армянский павильон был в центре внимания как никогда раньше. Четыре армянские кинокомпании представили 10 проектов — «На натянутой струне» режиссера Левона Минасяна (компания «Барс Медиа»), «20» Артака Игитяна («Менарт студия»), «Прости меня» Хачатура Мартиросяна («Синекрист»), армяно-норвежский проект «Неизвестная героиня» Юсси Флеминга Бьорна («Параллелс Фильм» — Армения и «Неофильм» — Норвегия), «Светлая зона» режиссера Ованнеса Галстяна («Параллелс Фильм»), «Лунный залив» Марине Закарян, «Легенда» («Васн атарац») Арсена Аракеляна, ряд документальных проектов киностудии «Айк» и мультпроекты компании «Ардстеп студия». «Светлая зона» Ованнеса Галстяна вошла в список лучших каннских проектов программы EAVEN BEST. В прошлом году по той же программе прошел фильм Сергея Лозницы «В тумане», который в этом году стал участником основного конкурса. В 2012 году между национальными киноцентрами Армении и Франции был подписан договор о сотрудничестве. В соответствии с условиями договора, армянские специалисты пройдут переподготовку во Франции, а с 2013 года будут сниматься фильмы совместного производства. В дни кинофорума руководители киноцентров Армении и Франции договорились также о разработке проекта закона о кино с участием экспертных групп двух стран. 

Журнал "Ереван", N7-8 (77), 2012