Тайны дома часов

Она не может жить без драйва большогого рода, но гармонию находит только в размеренной жизни в горах Армении. Она занимается бизнесом и строит Дом высокого часового искусства, но при этом знает, в чем мудрость восточной женщины. Нара Папян — о часовых и ювелирных домах, старинном особняке, настоящих странах, настоящих людях и обычных человеческих вещах.

Нара, в жизни каждого человека есть поворотные моменты. Что вы считаете судьбоносным, в корне изменившим вашу жизнь?

— Это было в 1997-м. Мне было всего 18 лет, когда я получила предложение заняться молодежным сектором мо­сковской армянской общины. Стояла задача объединить армянскую моло­дежь, приобщить ее к национальной культуре. И я с головой окунулась в общественную работу. Именно тогда я обнаружила в себе организаторские способности — мне удалось зарядить всех своей энергией. Было много эмо­ций, патриотических чувств, которые окрыляли меня. Начинали мы с дру­зьями с организации творческих вече­ров. Это были вечера поэзии, концерты, которые я часто сама и вела. В них участвовало много талантливой моло­дежи. Даже постановки театральные организовывали. В первую очередь, это было нужно для общения: московские, тбилисские, ереванские, краснодар-ские, бакинские армяне — всех тянуло друг к другу. Я тогда многому научи­лась, это был огромный опыт общения с людьми, жизненный опыт. Мы не зарабатывали денег, мы просто ис­пользовали свою энергию и силы для достижения результата. Нам нравился сам процесс, нравилось видеть, как сделанное доходит до людей, доста-вляет им удовольствие. Это было замечательное время.

Судя по всему, вы — человек действия.

— Да, я очень энергична, люблю постоянное движение, могу сделать за день миллион вещей. Люблю пере­ворачивать все вверх дном — и свою жизнь, и все вокруг. Еще в физмат­школе мой преподаватель в шутку говорил мне, что я из тех людей, ко­торым сначала нужно все превратить в пепел, и только потом создать нечто новое. По натуре я очень самокритична и требовательна к себе. Я максима­лист, не могу примириться с чем-то посередине между черным и белым. Для реализации захватившей тебя необычной идеи нужно пройти долгий путь, а сделать это в ровном, стабильном состоянии просто невоз­можно. Мне нужны встряски, какие-то стрессы и проблемы, которые я преодолеваю. Мне нравится преодо­левать. Без этого неинтересно.

А как появляется необычная идея?

— Часто за рулем. Просто едешь, и вдруг откуда-то сверху, из ничего появляется мысль. Выстреливает. И я загораюсь и не могу остановиться. Очень увлекаюсь, не сплю ночами, пока не добьюсь результата.

И так же возник замысел дома Raff House?

— Он принадлежит моему старшему брату Рафаэлю. Это очень творческий человек, настоящий генератор смелых, необычных идей. К тому же он умеет заразить такой идеей других. Однажды он позвонил и сказал, что видел на Ма­лой Никитской улице старинный особ­няк XVIII века, говорит — приезжай, посмотрим. Он уже тогда все решил для себя, сразу. Я приехала — это были настоящие развалины, все в жутком запустении. Но когда я зашла внутрь, там была такая позитивная аура, такое ощущение дома, что хотелось ходить и ходить по этим помещениям. А Рафаэль уже рассказывал, где, что и как будет. Вначале было страшновато за такое браться, но я сразу поверила в этот проект, на эмоциональном уров­не. И уже потом полностью включилась в его реализацию.

Это был какой-то особенный дом?

— Особняк в свое время принадлежал князьям Волконским, там часто гостил Пушкин. Многие люди, узнав о нашей покупке, искренне сочувствовали нам, ведь дом находится под охраной Мос-комнаследия — у нас возникло множе­ство проблем с согласованием проекта. Ведь там нельзя было ничего сломать, нарушить, изменить. Тем не менее нам удалось полностью восстановить исторические интерьеры и интегриро­вать их в современный дизайн. В этом нам помог известный итальянский архитектор Микеле Маццола, возглав­ляющий бюро «Араунд Студио». В итоге получился прекрасный особняк, своего рода комбинация стилей и эпох. Сейчас, находясь в нем, можно прочувствовать эту особую ауру.

А в чем же суть самого проекта?

— Мы хотели создать дом часов, юве­лирных изделий и высокой авторской кухни. Авторская кухня — это Элен Дарроз, один из лучших поваров мира, настоящая железная леди, большой профессионал своего дела. Элен очень понравился наш проект, и в его рамках в доме будет открыт ее именной ресто­ран. В Raff House также будет представ­лена ювелирная марка Gerhard Shreiner. Особая история — часы. Мы уже 15 лет работаем в этом сегменте, сотрудничая с известными часовыми марками, юве­лирными домами, и нам хотелось соз­дать Дом, где можно увидеть не просто дорогие или редкие, а действительно уникальные часы. И теперь это стало реальностью — в Raff House представ­лено 17 часовых брендов, включая мар­ки с лимитированными сериями, здесь есть исключительные по сложности своих механизмов часы, а некоторые из них специально созданы для Raff House в единственном экземпляре.

Но люксовая индустрия существует не первый день, в чем же особен­ность Raff House?

— Основная идея — в создании особой философии приобретения такой про­дукции. В последние годы она стала доступной для многих. Но, согласитесь, ведь в этом должна быть загадка, тай­на, чувство недоступности и ожидания. Объединение высокого часового, юве­лирного и гастрономического искусств под крышей исторического особняка дает гостям именно ощущение избран­ности. К сожалению, вход в Дом ограни­чен — он по клубным картам, которых очень немного и которые не продаются. Понятно, что желающих приобрести их немало, но критерием выбора для нас является не материальный достаток. Главная наша задача — чтобы близкие нам по духу люди, друзья приходили в наш Дом и, общаясь там, ощущали себя действительно как дома.

В случае с Raff House все необычно. Но вот идея создания автомобиля все-таки необычна вдвойне…

— Она тоже связана с часами, а воз­никла совершенно спонтанно, на одной из встреч с тренером мадрид­ского «Реала» Жозе Моуриньо в Жене­ве. Мы решили создать уникальный спорткар и сейчас уже разрабатываем его в сотрудничестве с немецкой тюнинговой компанией Mansory и часовым брендом Richard Mille, чьи часы украсят салон автомобиля. Весь дизайн спорткара продуман нами, а Моуриньо участвовал в вы­боре цветовой гаммы. Он же стал официальным «лицом» автомобиля, презентацию которого мы планируем в начале следующего года, в Мадриде. Мы не претендуем на автомобиле­строение, это только дополнение к философии Raff House, своего рода имиджевый проект для тех, кто ценит люксовый сегмент.

Дом часов, ювелирные изделия, авторская кухня, автомобиль… А для чего все это, что является конечной целью?

— Больше всего в этом я люблю сам процесс создания. И как только будет реализован этот проект, сразу появятся новые. Более того, они уже есть. А цель… Точно не деньги. Скорее, внутреннее моральное удовлетво­рение. Ощущение реализации своих идей, ощущение созидания. А самая большая отдача — когда тебя искренне любят и уважают за сделанное. Это очень дорого, это наивысшая награда.

Насколько легко быть женщиной-бизнесменом, дает ли это какие-то преимущества?

— Женщины более гибки в принятии решений. Такова их натура. При этом я сама не люблю юлить и изворачи­ваться, стремлюсь всегда говорить то, что думаю. В обычной жизни это иногда приводит к трудностям, но честность важнее всего. В Москве женщине можно вести бизнес на равных с мужчинами, они ее прини­мают как предпринимателя, управ­ленца, руководителя, и эта разница не ощущается. А в Армении часто вообще не воспринимают женщину серьезно. Это восточный менталитет.

Вы сторонница того, что женщина во всем должна быть вровень с мужчи­ной?

— Вовсе нет. Она, разумеется, должна быть независимой. Но муж­чина — глава семьи. Это главенство выражается в силе, щедрости души, ответственности за своих родных и близких. Есть тонкая грань, кото­рую женщина не должна переходить. Она никогда не должна показывать свое превосходство мужчине, кото­рый рядом. Наоборот, он должен по­стоянно чувствовать себя главным. Ведь женщина всегда нуждается в крепком мужском плече. Это, навер­ное, восточная женская мудрость.

И откуда же она в женщине, которая создает Дом высокого часового ис­кусства, строит бизнес в люксовомсегменте?

— Я — москвичка, но папа у меня родом из армянского города Берд и с пяти лет регулярно отправлял меня в деревню. Мы жили в маленьком до­мике у дедушки, в горах. Деревенская размеренная жизнь, сцеженный мацун, родниковая вода, чабрец, который мы собирали с бабушкой, — это невероятно яркие воспоминания, которые очень повлияли на меня. И сейчас, когда я приезжаю в Армению, ощущения по­хожие — хочется обнять горы, чувству­ешь себя частью этой природы, насту­пает умиротворение, полная гармония, ощущение абсолютной безопасности. Это очень сильное и незаменимое переживание. Даже живя в Москве, я не ощущаю себя в отрыве от родины, это мое, это внутри меня — природа, запах. У Армении другой запах. В Москве я очень скучаю, мне все время хочется приезжать сюда. В семье я стараюсь поддерживать армянские традиции, прививаю своей дочке нашу культуру, читаю ей Туманяна. Мы слушаем по утрам армянские песни, даже поем вместе, когда едем в школу.

Вас заводит драйв мегаполиса и увле­кают необычные идеи, вам нравится родная природа, вы цените армян­ские традиции. А в чем вы видите свое предназначение?

— Наибольшее удовольствие я по­лучаю, когда помогаю своим близким и друзьям, когда вижу, как люди начи­нают радоваться жизни. Помню, как мы привезли из Москвы гуманитарную по­мощь в Армению. Мне было тогда всего 20 лет. Мы хотели эту помощь доста­вить детям, и именно в Гюмри. А для этого нужно было решить множество всяких организационных проблем, ведь тогда все было намного сложнее, чем сейчас. Но в итоге мы своего до­бились, привезли все в гюмрийский детский дом. И когда разгружали все это, было действительно ощущение счастья — от того, что мы смогли это сделать и сделали от души. Это ощу­щение искренности и бескорыстности того, что ты делаешь, очень важно во всем. Если ты такой, к тебе притяги­вается все хорошее. Я бы очень хотела когда-нибудь в будущем создать фонд, чтобы помогать больным детям.

Что сегодня правит миром?

— Де-факто — сила. А хотелось бы, чтобы любовь. Человек рожден, что­бы любить, и он выражает это в отно­шении к работе, близкому человеку, друзьям, городу, в котором живет. Но есть и люди, не излучающие любви вообще. Это от страха. Страх не по­зволяет им раскрыться, показать, что им что-то или кто-то может нравить­ся, что они могут кого-то полюбить. Зависть и страх разрушают нашу жизнь, саму личность человека.

С чего для вас начинается личность человека, что главное?

— Больше всего в людях я ценю по­рядочность, люблю чистых, светлых людей. Недостатков может быть много, но главное — душа, внутренний стер­жень. И он либо есть, заложен изна­чально, либо его нет, и с этим ничего не поделаешь. Это нельзя привить, но можно сломать, загубить. И только от человека зависит, выдержит он или нет. Иногда чего-то просто не надо добиваться, если ты при этом должен растерять свои человеческие качества. Надо суметь на определенном этапе остановиться. Многие просто теряют внутреннюю свободу, становясь жертвами своих амбиций, делаются несчастными, забывают радость обыч­ных человеческих эмоций — это слиш­ком дорогая цена за мнимый успех.

Чего же не хватает сегодня людям?

— Обычных человеческих вещей. Они превращаются в роботов, в машины, перестают быть настоящими. Поэтому я люблю, к примеру, Мексику. Выез­жаешь из США, пересекаешь границу и сразу оказываешься в стране, где есть ощущение человечности, да и просто ощущение жизни. Ты чувствуешь там природу, море, людей, еду — люди счастливы просто своей жизнью. И для этого им не нужны деньги. У них боль­ше музыки, веселья, счастья. Урбани­зация убивает нас — люди перестали быть человечными, в них пропало по­нимание и сострадание. Они перестали улыбаться. В этом смысле Армения — очень настоящая страна. Несмотря на пережитые тяжелые годы и множество проблем, эта человечность в людях осталась — готовность отдать по­следнее, уважение к старикам, любовь к детям. И это очень важно. Ты потеря­ешься — помогут, покажут дорогу, постучишься в дверь — откроют, при­гласят, накормят. Это же так классно! Здесь люди сопереживают. А еще здесь не бросают детей. И я очень люблю Армению за это.