14 мая 2014, 14:58
3134 |

Лицо со шрамом

События, в результате которых появляются шрамы, как правило, запоминаются на всю жизнь. Во-первых, это физическая боль, во-вторых, каждый раз, смотря на себя в зеркало, вспоминаешь ситуацию, в которой шрам появился. А еще шрам сам все время просится, чтобы окружающие поинтересовались историей его происхождения: «Как же так случилось?.. Еще хорошо отделался... Тебе, кстати, идет, ты не стесняйся!» Во время поиска лиц со шрамом выяснилось, что их не так уж и мало среди журналистов. И это не странно: шустрые, беспокойные - их с детства тянет в самые сомнительные места и приключения. Из 5 героев наших «шрамовых» историй четыре оказались причастны к журналистике.

Егор Глумов (радиоведущий)
Мне было 8-9 лет, учился в третьем классе. Дело происходило в Сибири. С отцом и его друзьями отправились на охоту далеко от нашего дома. Проехали долгий путь на машине, потом – через реку, остальной путь прошлось пройти пешком. Я всегда стрелял из отцовского ружья. В тот день мне дали другое оружие. Нажал на курок, приклад резко ударил в щеку… Мой отец – врач, быстро обработал рану водкой, собственноручно зашил ее. На охоте мы обычно оставались 7 дней, но из-за меня пришлось через два-три дня вернуться. Отчетливо помню: когда мама увидела меня, у нее подкосились ноги. Рана была очень глубокой и большой. Младшему брату было несколько месяцев. Я взял его на руки, он протянул руку, и - половины наложенных швов как не бывало. Я скрыл это от родителей, лишь укрепил повязку. Так все и прошло, и только шрам остался - уже 31-й год. В жизни не было никаких трудностей из-за шрама, и даже не задумывался о том, чтобы избавиться от него. Шрам украшает мужчину.


Армен Мурадян (журналист)
Мне было 11 лет. У меня и младшего брата было по котенку. Я назвал своего – Сид, а брат своего – Дейв. Однажды мой Сид забрался на дерево в нашем дворе и, испугавшись высоты, долго не решался спуститься. А тут еще брат начал насмехаться над ним. Нужно было вызволять друга – это было делом чести. И пока я взбирался на дерево, Сид неожиданно, как ни в чем не бывало, спрыгнул с него. Теперь под насмешки брата попал я. Погорячившись, я немного переусердствовал со спуском и свалился на кучу бревен под деревом – прямо лбом. Нужно было зашивать, и мы отправились в больницу. Хирург задавал хитрые отвлекающие вопросы: «В каком классе учишься? В какой школе?» Я рассердился: «Давайте без вопросов, ладно?» Он только усмехнулся и больше ничего не говорил. Так и появился мой шрам, а мысли избавиться от него ни разу не возникало.


Арман Исраелян (будущий парикмахер)
В 14 лет, 20 июня - после школьных экзаменов – мы с другом были в их ларьке. Решили подурачиться. В металлическую посудину я вылил бензин и поджег его. В углу была бутылка с какой-то прозрачной жидкостью. Я откупорил бутылку и также вылил содержимое в огонь: бутылка сразу же взорвалась. Огнем опалило лицо. Хорошо, что с другом ничего не произошло. После этой обыкновенной детской шалости все лицо было в ожогах. С тех пор прошло три года, и раны немного затянулись. Спустя месяц после этого случая мне хотелось быстрее избавиться от последствий, но через некоторое время я привык. Уже, наверное, год, как совсем не задумываюсь о шрамах. Девушки уверяют: из-за них я выгляжу даже харизматичнее. Не думаю о пластической операции или лазерном вмешательстве. Наверное, если решу от них избавиться, то не скоро.


Марианна Галстян (журналист)
На лбу у меня есть два шрама. Об одном рассказали мои родители. Мне было один год, только-только начинала ходить. Упала лбом об острый угол стола. Второй шрам – более глубокий и большой, появился в пять лет. У соседей играли в дочки-матери. Мой брат полез доставать с высокой полки молоток, но так и не смог спуститься – испугался высоты. Я попросила его кинуть молоток мне. Мгновение спустя молоток воткнулся мне в лоб. Я даже не заплакала, но мама сильно заволновалась. Рана хотя и была глубокой, но мы решили не зашивать ее. В те годы плохо зашивали, из-за чего шрам становился более выделяющимся. Теперь на лбу у меня два шрама, но я никогда не прикрывала их волосами, хоть многие и советовали: ты, мол, девочка, на дворе двадцать первый век и тысяча способов избавиться от них. Но для меня шрамы не проблема. Один 22 года со мной, второй – 18.


Марине Кочарян (журналист)
В 5 лет мы с отцом отправились в город Мецамор. Там были озера, в которых плескались рыбы и лягушки. Когда кидали в воду маленькие камешки, они выпрыгивали на сушу. Когда я повернулась за очередным камешком, один мальчик решил метнуть в воду большой осколок шифера. Однако вместо воды шифер угодил прямо в мой лоб. В следующий момент заметила, что белоснежное платье сестры залито кровью. Отец быстро отвез меня в больницу в Мецаморе, а старенький хирург зашил мне рану так, что лучше бы он этого не делал. Наверное, рана прошла бы бесследно, ведь то, что осталось – результат небрежной работы хирурга. Однако я так привыкла к нему, что уже не замечаю.

До десятого класса прикрывала шрам челкой. Маме мой шрам доставлял больше неудобств, чем мне. Когда же сама начала выбирать себе прическу, дала шраму свободу. Никогда не думала прикрывать его косметикой. Работаю на телевидении, и даже когда попадаю в кадр, совершенно не беспокоюсь из-за этого. Ведь это часть моей биографии, так зачем ее скрывать?

Еще по теме