Общество Путешествия
Норд-вест. Времена года
Солнце, перевалив через Гималаи, озарило оттуда снежную вершину Масиса розовым сиянием, и в то же мгновение рассвет, изловчившись, выкрал с неба последнюю, самую яркую утреннюю звезду. Так начался еще один день церкви Катогике, что в городе Талин, на границе Ширака и Арагацотна.
Талин. Зима
Без малого полторы тысячи лет назад таким же утром строители выходили на работу, щурясь от солнца. Им предстояло насыпать землю под стеной кладки, чтобы каменщики, взобравшись на насыпи, продолжили возведение храма. Работы уже близились к концу, скоро должны строить купол. А когда и кровельщики сойдут вниз, все рабочие отойдут шагов на двести от новорожденной церкви, посмотрят на нее — точно выросла гора с куполом на вершине! Потом стены храма очистят от земли и песка, и собор предстанет перед гарцующим на коне ишханом во всей красе.
Так или почти так создавались в раннем средневековье все крупные армянские церкви, и кафедральный собор Катогике в городе Талин на северо-западе Армении не исключение.
В Талин попадаешь, свернув с магистрали, ведущей в Гюмри. Городок небольшой даже по меркам Армении, и забавно слышать, как тебе рассказывают о дороге к Катогике: «Надо доехать до центра». При этом разговор идет на окраине, отстоящей от этого самого центра на неполный километр. Церковь Катогике, которую начал строить князь Нерсес Камсаракан в VII веке, окружает кладбище, которое, кажется, здесь было всегда. Во всяком случае, старейшие сохранившиеся здесь захоронения относятся к IV веку, и в наши дни тут тоже совершаются печальные обряды.
В такое утро Катогике издалека похожа на черную ладью на белом шахматном поле, водруженную рукой гроссмейстера-исполина. Вокруг выкладывается замысловатая мозаика жизни, события, эпохи и правители сменяют друг друга, а храм взирает на суету с отведенного ему места, и только время, оставшееся до конца партии, властно над этой фигурой.
Мы предпочли пойти к храму напрямик, через заснеженное поле. Не только потому, что не хотелось заезжать на территорию кладбища на автомобиле, но еще и потому, что эта громада притягивает к себе магнитом, заставляя спешить. Однако вся торопливость вдруг исчезает уже у церковных стен, и пульс после прогулки с препятствиями успокаивается до частоты размеренно падающих капель. Во всем Талине таяние снега начинается отсюда, с верха стен, служивших основанием рухнувшему куполу. И только когда сонные капельки над арками входов в Катогике превращаются в ручейки талой воды, к перестуку капели присоединяются крыши городских домов.
Купол рухнул в 1840 году — большую его часть вместе с южной и западной стенами разрушило сильнейшим землетрясением. Храм пытались отреставрировать в 1947-м, но практически ничего не сделали, лишь на юго-западной его стороне вделали в камень несколько штырей арматуры, вызывающей лишь недоумение. В 1866 году в Талине была построена небольшая трехнефная базилика Сурб Аствацацин (Святой Богородицы), в строительстве которой в большом количестве были использованы красный и черный туф и барельефы пострадавшего от стихии большого кафедрального собора Катогике.
Главный зал церкви просторен и, судя по обилию боковых окон, был хорошо освещен — сейчас-то вся церковь залита светом. Большинство средневековых армянских церквей скромны, даже аскетичны, а вот Катогике отличается некоей нарочитой придворностью, чуть большим акцентом на архитектурную красоту и внушительность. Это заметно, даже учитывая ее нынешнее полуразрушенное состояние. Некоторые скульптурные украшения были окрашены в белый и красный цвета, краски эти местами сохранились, несмотря на более чем тысячелетний возраст и то, что почти двести лет они провели фактически под открытым небом. Два ряда колонн разделяют внутренний объем на главную — высокую и широкую — часть и два боковых — узких и низких — сводчатых нефа. По обеим сторонам алтаря расположены боковые приделы, выше которых за камнями кладки, скорее всего, располагались тайники.
После землетрясения часть скульптур и других украшений кафедрального собора была перенесена в маленькую церковь Нерсеса Камсаракана, расположенную в 150 метрах от большого храма, ближе к входу на кладбище. Судя по надписи на западной стене, она тоже была освящена во имя Святой Богородицы, так что в Талине получаются церкви-тезки. Только та, что поблизости от Большого Храма, старше — VII век.
Мастара. Весна
Большое село Мастара расположено в нескольких километрах от Талина, по дороге на Гюмри. Село как село, такое же, как многие села Ширака и Арагацотна. Выделяется оно среди других церковью Сурб Ованнес (Св. Иоанна), основанной в V веке.
Приехали мы в Мастару в середине дня, когда солнце припекало уже так, что по дороге струились реки тающего снега с обочин — весна! Вокруг — лужи и особая деревенская грязь, но дорожка от ворот до церкви заботливо очищена и высушена. Сурб Ованнес — одна из тех церквей, где постоянно ощущаешь присутствие кого-то очень мудрого и спокойного, даже если ты в храме один. Зажги здесь свечи — и загадывать ничего не нужно, прокручивая про себя текст с пожеланиями: в таком месте тебя не покидает уверенность, что загаданное сбудется. Субъективные ощущения, скажете? Возможно, да вот далеко не только мои.
Эта хорошо сохранившаяся церковь датируется концом VI — началом VII вв. Она неоднократно реставрировалась, о чем свидетельствуют несколько надписей на наружных стенах. Специалисты могут провести не один день, изучая одни только внешние стены храма. Каких только надписей здесь нет! Одна из них, в отличие от строительных надписей на наружных стенах, в которых упоминаются конкретные исторические лица, сделана неким лицом, явно пожелавшим остаться неизвестным. Она как нельзя лучше доказывает неизменность основ человеческой психологии на протяжении тысячелетий, и в родном для нас изложении дословно означает: «Здесь был Вася». Однако местный смотритель предложил иную, значительно более пространную версию перевода довольно неразборчивой надписи: «Здесь был царь персидский, из Сасанидов». Смотритель живет рядом и неизменно приглашает к себе на чай или кофе понравившихся ему посетителей. Мы ему, по всей видимости, понравились.
Даштадем. Предзимье
Чтобы проехать из Мастары в Даштадем, нужно было опять вернуться в Талин. Кажущаяся нелогичность объяснялась тем, что наш фотограф буквально бредил идеей снять оттуда Арарат, причем непременно в закатном освещении. Надо сказать, в итоге это ему удалось прекрасно. Но пока еще до заката далеко, и мы останавливаемся у арки, ведущей внутрь внушительных размеров крепости, расположенной прямо посреди села Даштадем. Тайну рождения Кахенийской, как она называется, крепости, скрывают века. Предполагается, что она была построена на месте древней урартской крепости во времена правления все тех же Камсараканов. О ней упоминают в VII веке арабы, это время их первых нашествий. Самая старая часть крепости — прямоугольная башня, сложенная из гладкого камня. К ней в 1174 году последний правитель Ани из Шаддадидов пристроил полукруглые башни, о чем оставил письменное свидетельство на стене южной башни, само собой, на арабском. Позднее вокруг крепости выросли новые стены с полукруглыми башнями, от которых ныне остались лишь руины.
В 1812 году последний правитель Ереванского ханства Сардар Гусейн повелел окружить старую крепость толстой стеной из грубого базальта и пристроить еще восемь башен по углам. Главный вход в крепость проходил через северную сторожевую башню. Крепость имеет потайной подземный ход, выложенный базальтовыми плитами, он начинается от юго-западной стены и доходит до оврага с западной стороны.
Повоевать здесь успели многие, в том числе и русская армия — с турками. Как утверждают местные жители, поле напротив крепости (а Даштадем дословно переводится «напротив поля») изобилует артефактами тех боев.
Под вечер мы направились в сторону монастыря X века Сурб Кристафор (Св. Христофора), находящегося на месте исторического поселения Кахени, в прямой видимости от даштадемской крепости. Монастырь включает маленькую церковь VII века, квадратную в плане колокольню-усыпальницу, руины жилых помещений, крепостную стену из нетесаных камней и кладбище с множеством хачкаров X—XIII веков.
Фотограф дождался заката и, когда звон капели стал понемногу стихать, в преддверии морозной ясной ночи в лучах заходящегося солнца открылась ошеломляющая картина. Отсюда, с подножия Арагаца, нам явился Арарат во всей неподражаемой красе и совершенно неожиданном ракурсе. Сис и Масис (Малый и Большой Арарат) сбросили с себя державшуюся весь день пелену облаков, и выглядела эта картина так, будто Масис ведет за собой младшую сестренку, застенчиво выглядывающую из-за левого плеча брата.
…Когда закат вернул небу похищенную рассветом звезду, для съемок стало темно, Сурен с сожалением оторвался от объектива, и мы пустились в обратный путь. Но Арарат сделал нам напоследок еще один подарок. В лучах заходящего солнца он из белоснежного стал нежно-розовым, затем пурпурным и, перед тем как скрыться во тьме, темно-лиловым. Понаблюдав это постепеннное перетекание одного цвета в другой, остро хочется родиться в следующей жизни художником.
