На полпути к небу

Монастырь Кобайр указан в туристических путеводителях, но я все-таки оставляю за собой право его первооткрывателя. Право, подтвержденное чувством восторга от неожиданности находки. Дело в том, что он вовсе и не значился в нашем маршруте — просто по пути в Ардви, на почти отвесной стене лорийского ущелья, на полпути к небу, я заметила шлифованную площадку каменной кладки.

Высотка
Поначалу казалось, что добраться туда нереально. Но и не попытаться было уже невозможно. Подъехали ближе. Село Кобайр кажется перевернутой картой. Это похоже на обман зрения — сознание настоятельно требует расположить рядом взгромоздившиеся друг на друга дома. Село-многоэтажка способно смутить даже армянина, для которого вертикаль — наиболее привычное для глаза измерение.

Прерываю неторопливую мирную беседу двух бабушек, стоящих каждая на своей «лестничной площадке»:

— Кто может показать дорогу к храму?
— Да внук мой и проводит вас, — отвечает одна из них и кричит в сторону: — Вазген! Вазген! Вазген!

Ждем проводника.

— Как же вы тут живете? Ведь сорвись с той скалы хоть один камень…
— А что делать-то? Тут всегда так было. Вон, полмонастыря в ущелье ушло. Пару лет назад сюда пришли люди, хотели восстановить церковь — повозились, огляделись и ушли. Должно быть, из-за того, что не на чем восстанавливать — постройки-то эти скинуло вместе со скалой, на которой они стояли. А недавно, после последних дождей, большой камень сорвался и соседу нашему в стене вот такенную брешь проделал.
— Надеюсь, никто не пострадал?
— Как не пострадал! Гардероб — вдребезги! Вазген! Вазген!

Наконец появился мальчуган с выражением крайнего недовольства на лице.

— Ну, привет, Вазген, — нисколько не сомневаясь, говорю я ему.
— Армен я. Бабка вечно брата моего зовет, а на зов выхожу я. Мама говорит, что Вазген на бабкин голос глуховат. Ну, так и быть, идите уж. Только поторопитесь. Скоро дождь польет и спускаться будет скользко.
— А с чего ты это взял? Вон какое солнце!
— «Гидромет» сообщил. То есть мама моя. Проверено: если у нее правое ухо чешется, значит будет солнечно, если левое — к ливню. Так вот сегодня у нее оба уха чесались. С утра было солнце, к вечеру дождь будет! Точно. Я в этом уверен, хотя и пошутил, что, мол, маме давно искупаться пора!..

Дважды пещера
И вот мы поднимаемся по грубо отесанным, невесть в каком веке сооруженным ступеням. Предложение пересчитать их так понравилось нашему проводнику, что от его недавней угрюмости и следа не осталось.

Слова «коб» и «айр», как объяснил Армен, синонимы. На местном диалекте и на литературном языке оба они означают одно и то же — «пещера, грот». И мне подумалось, что совершенно оправданно в названии монастыря был использован известный прием, который филологи называют повторение как усиление.

— На чем я остановился? — спрашивает пацан и сам же вспоминает: — Сто тридцать пять ступеней. До самой церкви вопросов больше не задавай, а то со счета собьюсь.

На числе двести восемнадцать мы достигли монастырского двора. Добраться сюда оказалось намного проще ожидаемого.

Поднимаюсь к небольшой часовне. Почти через все помещение чинно течет ручеек, ненадолго задерживаясь в двух выдолбленных друг за другом прямо в земле углублениях-раковинах. Глоток воды…

— Ты что?! — возмущается Армен. — Не видишь, это для умывания. Пить надо ту, которая в первой ямке. Вода ведь сначала туда вливается. Значит, там она чище.

Я послушно протягиваю руку к питьевой ямке. Впрочем, тут так давно никто не пил и не умывался…

Первым делом наш проводник торопится показать «неизведанные» части монастыря.

— Центральную церковь все видали. А вот что в той части тоже есть строения, мало кто знает. Мой папа — он тут сторож — говорит, что это усыпальница. Не знаю, но могильных плит здесь смотри как много. А на этой человек нарисован. Глаза большие, руки на груди аккуратно сложены. А ты на туфли, на туфли его взгляни! Смех какой!

Недалеко от усыпальницы я вижу крепостную стену с обзорными вышками и ворота, по-видимому, главные.

— А если вскарабкаться по этой стене и влезть в ту комнатку, то увидишь, что в ее полу выдолблена большая яма. Подозреваю, в ней золото есть, да только влезать туда мне боязно, мало ли что там водится.

Только показав все сокровенные места своих владений, Армен привел нас обратно, на центральную площадку. Через разрушенный притвор прохожу в церковь. На сохранившейся части стены из-за заброшенных строительных лесов бесстрастно смотрит в открытое небо Иисус. Каким чудом сохранилась роскошная фреска, должно быть, не менее века открытая всем ветрам и дождям!

Только здесь я поняла, отчего полуразрушенные церкви производят куда более ошеломляющее впечатление, чем реставрированные. И дело тут не только в том, что обновление стирает ощущение времени. Вместе со стеной рушится грань между миром внутренним и внешним. И так трогательна нагота содержания, не защищенного формой!..

Еще пару шагов, и взгляду открывается потрясающая картина. Этот грот называют Кобайрским водопадом. Нет-нет! Никакого обилия низвергающейся воды, никакой робости перед буйством стихии. Это чудо-дом, где всегда идет «кружевной» дождь. Каждая капелька имеет свой, веками выверенный путь следования. Здесь капает чаще и веселей, рядом — чуть медленнее и со всхлипом, вот это — уже почти ручеек.

Маленькая пещерка, совсем как японский садик: камни сплошь устланы ослепительно зеленым мхом, а посередине, точно между капельками, растет маленькое деревце. И над всем этим — высокое арочное покрытие из плотно сведенных друг к другу пятигранных каменных глыб, ровно сточенных водой, как срубленных топором.

Вот с кем рискнул тягаться тот, кто построил монастырь Кобайр! И вот почему он назван пещерой дважды!

Триллер с драконом-вишапом
Когда пошел дождь, мы уже были в машине. «Гидромет» не соврал и на этот раз. Но до села Ардви дорога не близкая и, пока мы ехали, опять распогодилось. Маленькая сельская церквушка датируется VII—VIII веками. Примечательна она не только своеобразной архитектурой, но и тем, что здесь захоронен Ованес Одзнеци (Иоанн Любомудрый) — последний армянский католикос, причисленный к лику святых. Называют много причин, по которым он не очень ладил с односельчанами из Одзуна. Однако, скорее всего, причина извечная — в своем отечестве нет не только пророков, но и святых. Так или иначе, Одзнеци сам велел похоронить его не на широком дворе одзунского монастыря, а в маленькой церкви св. Ованеса в Ардви.

От колокола, подвешенного отчего-то не в центре колокольни, а с краю, по стене спускается железный прут с ручкой на конце.

— Каждый, кто сюда приходит, обязательно должен трижды позвонить в колокол, — объясняет дядя Армо, который любезно согласился показать нам окрестности.

Раз, два, три. Хороший обычай! И звучит колокол не набатом, а простой констатацией: живет все еще церковь в Ардви.

Дядя Армо, заранее взявший у сторожа ключи, отпирает двери, и мы, пригнувшись, проходим через низкий дверной проем в церковь. На невысоком постаменте лежит грубо отесанный массивный камень, наполовину ушедший в алтарь. Ни дат, ни имени. Наверное, такой и должна быть могила человека, который, будучи католикосом, прожил последние годы отшельником в Ардви. Правда, потомки, должно быть, ценящие чины и регалии больше, чем Одзнеци и его современники, прикрыли плиту красной бархатной тканью с символами верховной духовной власти и датами правления католикоса (717—728гг.).

На обратном пути, во дворе церкви, дядя Армо дружески похлопывает «по плечу» каменной глыбы:

— Вот этот камень указывал место, где была голова змея-дракона. На нем и хачкар стоял, да где он теперь, не знаю. Давно исчез. После землетрясения тут молдаване строительство вели и хотели скинуть этот камень в ущелье. Только сельчане не позволили. Трактором оттащили во двор церкви.
— Какого змея?
— Как?! Ты не знаешь эту историю? Вон в той скале, видишь, среди светлого камня извивается серо-коричневая полоса? Это и есть наш дракон-вишап. Легенда рассказывает, как он здесь оказался. А было это во времена Одзнеци. Так вот, занимался он в церкви с учениками, и что-то ему понадобилось, врать не хочу, не знаю, что именно. Словом, послал он двух учеников в деревню. Те задержались, послал еще одного, и еще… Один за другим ушли семеро его учеников и не вернулись. Забеспокоился учитель, сам пошел посмотреть, что с ними приключилось. И увидел он огромного змея, который разлегся на склоне той горы, а голова его лежала на дороге в деревню. И понял учитель, что он и проглотил его учеников. Рассердился католикос, осенил вишапа крестным знамением, ударил по его голове посохом и сказал: «Станешь ты камнем, и из пупа твоего родник польется, и вода того родника лекарством будет». И окаменел вишап, и… вон, видишь, родник из-под него льется, и со всей округи люди приходят к тому роднику болячки свои целебной водой лечить. А ущелье это называют Охтыманты, то есть «семерых учеников».

Ну, конечно, мы пошли воды той напиться — глядишь, что и вылечится.

— Под этой горой озеро есть, — продолжает дядя Армо. — Как-то в засуху мы там камни раздвинули, и вода полилась по ущелью. Скот сюда пригоняли на водопой. Так вот, мы в ту яму камень швырнули — он полетел и бултых в воду. Когда засуха кончилась, мы яму заделали — пусть будет, как было.

Опять полил дождь. Мы простились с гостеприимным Армо и уехали.

Образ красивой жизни
Баню. Русскую. Погорячей да побыстрей. А до этого — вон в то кресло, и кофе!

Говорят, и в палатке может состояться рай, но, помнится, это было о другом. По мне, хорошее путешествие только то, что завершается в хорошей гостинице. Наше путешествие было отличным. В гостинице «Аван Дзорагет», что находится прямо на берегу реки Дебед, мне нравится все. Каменные полы и столики рядом с железной кроватью не делают обстановку холодной — наверное, секрет в армянских коврах ручной работы, которыми застлана практически вся комната. А может, и в грубой вязки покрывале на постели, заваленной такими же подушками… Нет, ты еще не вернулся, ты еще в том, другом времени, просто здесь очень комфортно: словно ты поселился в лучшей из увиденных сегодня — пятизвездочной пещере. С утра, за завтраком, ты опять встретишь улыбчивых хозяев, а потом будет дорога в места, что находятся на полпути к небу. Санаин, Ахпат, Ахтала…

Справка
Монастырский комплекс Кобайр состоит из трех церквей, нескольких маленьких часовен и трапезной. Главная церковь была построена в 1171г. князьями Кюрикянами. Позже монастырь купили князья Захариды. При них в 1279г. была построена колокольня, выполнявшая впоследствии роль усыпальницы, и ряд других сооружений. Среди них выделяется небольшая церковь, расположенная рядом с главным храмом. В ней вся западная стена и часть южной заняты изображениями девяти мужских фигур в светских одеждах, а также женщины и мальчика, направляющихся к восточной стороне, где рядом с апсидой изображен воин, вероятно, св. Георгий. Это, возможно, семейный портрет представителей младшей ветви Захаридов. На некотором удалении от основного комплекса, справа и слева по склону, сохранились другие монастырские сооружения.

Журнaл «Ереван», N6-7, 2009