Старый Новый Баязет

Артавазд Егиазарян ^| Айк Мелконян

Областной центр Гегаркуникского марза Гавар у большинства армян в первую очередь ассоциируется с особенно вкусным картофелем, мясным блюдом кюфта, большой любовью местных жителей к водке и диалектом, в котором «а» часто заменяется на «о». Для меня же это еще и родина предков. Когда-то, как водится, я проводил в дедовском доме все лето. А на этот раз вернулся под его сень, чтобы обследовать не только город, но и все самое интересное вокруг него.

Камо грядеши

Современная история Гавара началась в 1830-х годах, после Русско-турецкой войны, когда армянские поселения области Баязет остались в Турции, а их жители переселились в Российскую империю. Территория вокруг Севана им приглянулась, и всего в нескольких километрах от озера на месте старого поселка был основан город Новый Баязет. В середине ХХ века он был переименован — назван в честь знаменитого революционера Камо, а в период независимости стал Гаваром. Для гостей из Еревана город начинается с центральной площади, где находится конечная остановка маршрутных такси, приезжающих сюда из столицы. Вот и мы решили начать свое путешествие именно отсюда.

Пока фотограф снимал главное украшение площади, церковь Сурб Аствацацин, мне на глаза попалось здание Драматического театра имени Левона Калантара — всю жизнь сюда ездил, а заметил только сейчас. Перед обшарпанным и на первый взгляд заброшенным зданием театра стоят две милые женщины.

— Вы точно не местный, — уверенно заявляет одна из них, — я за километр могу распознать кяварцев.

— Не так чтобы совсем не местный, просто давно здесь не бывал... А театр-то действует?

— Конечно! — судя по реакции второй дамы, Гаяне, мой вопрос был не совсем тактичен. — Очень талантливые актеры у нас есть, по селам гастролируют, стараются, народ ходит. Сейчас вот сцену ремонтируем.

Оказалось, Гаяне работает в театре еще со школы и отлично знает его историю. Построен он был усилиями местных пионеров: стартовый капитал собрали нехитрым методом сдачи пустых бутылок. Очень по-гаварски.

Колот

Главная достопримечательность города — церковь Сурб Аствацацин — тоже плод стараний гаварцев. Как гласит надпись на стене, возведена она была в 1905 году на средства местных жителей. Самым активным среди бла­готворителей был предприниматель Айрапет Хачатрян, которого здесь до сих пор помнят под прозвищем Колот — Коротышка. Кстати, первую службу в церкви провел не кто-нибудь, а тогдашний католикос Хримян Айрик. К счастью, Колот на одной духовной составляющей своего города не остановился: на его же деньги здесь были по­строены больница, школа, водопровод и много чего еще. И вообще, судя по рассказам гаварцев, был он человеком 

интересным, мог, например, дать рубль мальчику, кото­рый достал из реки монету, выпавшую из его же кармана. Или, заметив, что его обсчитали в магазине на рубль, на­писать жалобу и отправить ее телеграммой, потратив при этом вдвое больше. А еще поваром у него работал Балабек Егиазарян — мой прадед. Балас, как его называли, был не из Нор Баязета, а из деревни Пашакянд, расположенной совсем рядом с городом, за речкой Гаварагет. В средние века деревня называлась Арнех, но в 1604 году шах Аббас согнал местных армян в Персию, и когда два с лишним века спустя сюда переселилась группа баязетцев, деревня называлась уже Пашакянд — некоторое время здесь проживали татары. Так вот, пашакяндец Балас Егиазарян был ярым коммунистом, дослужился до должности пред­седателя колхоза и сделал для деревни много полезного. В семье у нас больше всего гордятся тем, что именно при нем колхоз однажды выдал настолько крупный урожай зерна, что Пашакянд был переименован в Ацарат — Обиль­ный хлебом. Сегодня же это — район Гавара. Туда мы и направились.

Гаварское меню

По части сельского хозяйства Гавар известен своим картофелем. Картофельные поля есть практически во всех хозяйствах, и Ацарат — не исключение. Но главная кулинарная достопримечательность Гавара — кюфта. Правда, это блюдо имеет восточные корни, и почему оно так прижилось в наших краях, непонятно. Готовят его здесь чуть ли не ежедневно, и в каждом доме обя­зательно найдется специальный камень, на котором деревянным молотком взбивается мясо. Ну и запивать кюфту с картошкой, конечно, положено водкой. Вот и Сергей, один из немногих моих родственников, не уехавших из родных краев в Россию, угостил нас этим типично гаварским обедом. А еще он рассказал, что уже после развала СССР здесь открылся водочный комбинат, где разливали самую чистую водку в Армении. Но через пару лет завод закрылся. Хотя на способность кяварцев пить непостижимо много это, конечно, не повлияло. Так что, поднимаем рюмки и залпом пьем за встречу на гостеприимной кяварской земле!

Сыр

Церковь Сурб Григор Лусаворич в Ацарате была построена новыми жителями деревни на месте разрушенной церк­вушки IX века. Во время реставрации в новые стены храма были вделаны десятки хачкаров с близлежащих кладбищ. Так что если с архитектурной точки зрения церковь трудно назвать выдающимся произведением армянского зодче­ства, то галерея настенных хачкаров впечатляет. Но, что еще интереснее, после распада Союза церковь практически в одиночку привел в порядок местный житель Айказ. Впро­чем, он и по сей день продолжает за ней ухаживать, и наша встреча в церковном дворике была скорее закономерностью, чем случайностью.

— Когда я только пришел, тут буквально свалка была, — рас­сказывает Айказ, — взял одноколесную тачку и стал выво-зить отсюда мусор — двести кило всякого барахла и грязи.

Айказ показывает один из хачкаров, на котором резьба почти стерлась.

— Это его так соль разъела. При советской власти храм много лет использовался как склад для сыра, и все здесь буквально было залито соленой водой. Вон и на церковных стенах отчетливо видна линия, до которой доходил складированный сыр. 

К счастью, в своем стремлении спасти храм Айказ оказался не одинок, через некоторое время подтянулись и другие, и теперь Сурб Григор Лусаворич находится в вполне приличном состоянии.

Трактор, крест и хачкар

Помнится, в детстве мне рассказывали о каком-то чуть ли не мифическом надгробном камне, находившемся на одном из старых кладбищ. Нереальным он казался из-за надписи. На плите от имени покойного было высечено примерно следующее: «Было у меня два пше ничных поля, одно поливал маслом, другое — вином». Может показаться, что эти слова говорят о невежестве автора, а на самом-то деле это был тонкий намек на то, что хозяин двух полей был настолько богат, что масла и вина у него было значительно больше, чем у других воды, которую используют для орошения. Мне всегда хотелось узнать об этой истории побольше. Но Айказ разрушил мои детские представления о жителях средневекового Арнеха:

— Да не было никакого камня! Все о нем говорят, но никто никогда в жизни его не видел. Скорее всего, людям просто хотелось думать, что среди них когда-то был такой могу­щественный олигарх. А возместить невольно нанесенный моральный ущерб Айказ решил, показав мне какой-то невиданный исто­рический памятник в пяти минутах езды от деревни. Взяли соседский «виллис» (по местным дорогам не всякий автомобиль может проехать) и двинулись через кладбище к ущелью Давхехт.

Когда дорога, вполне подходящая для этапа ралли Париж—Дакар, осталась позади, «виллис» выехал на зеленую поля­ну. На горизонте показалось необычное строение, похожее на ворота, увенчанные крестом. Когда подъехали чуть ближе, стало ясно, что это не совсем ворота, ибо никаких стен рядом не было. Перед нашим взором предстала вот­кнутая в землю часть трактора С-100. Пока мы исследовали этот модернистский шедевр, к нам подошел его поседелый автор — улыбчивый дядя Рачья:

— Собственными руками все сделал. А крест на верхушке видишь? Его я из кругляшек старых кроватей собрал.

Но мы сюда приехали не ради этого сюрреалистичного креста, а ради уникального памятника. И он оказался прямо здесь, у подножия «тракторного портала» — хачкар, высеченный на камне фаллической формы.

— Я же говорил, ты такого не видел, — победоносно констатировал Айказ, — тут встретились язычество и христианство.

Но фалло-хачкар, как оказалось, — не единственное со­кровище дяди Рачья. Тут же рядом лежит еще несколько надгробных плит, которые ему удалось спасти после того, как на месте старого кладбища кто-то решил построить магазин, а все «старье» выбросить на свалку.

— А ведь на том кладбище мои предки были похоронены, — вздыхает старик, — так что к этим спасенным камням у меня очень личное отношение.

Должно быть, нелегко было тащить сюда тяжеленные камни. Но и на этом старый трудяга не остановился. За двадцать лет он посадил вдоль тропинки, ведущей вниз, в ущелье, пару сотен деревьев, за ними возвел полуме­тровой высоты каменные стены, посеял зерно и картошку, а еще построил собственный дом, у входа в который нас встретили его жена и верный песик Джерри. Выпив холодной воды, мы решили продолжить знакомство с наследием мастеров-хачкаристов, говоривших на гаварском диалекте. А это значит, что следующий пункт назначения — знаменитое кладбище крест-камней в соседней деревне Норатус.

А где-то свадьба пела и плясала

У Ацарата с Норатусом немало общего. Во-первых, говорят здесь на том же диалекте; во-вторых, через обе деревни проходит река Гаварагет. Не считая дорог: если в родном селе я отродясь не видел мало-мальски нормального асфальта, то в Норатусе он почти как в городе. А все потому, что местное кладбище — одно из величайших чудес армянской культуры и постоянно находится в центре внимания туристов. Вот и сейчас одновременно с нами хачкары с интересом рассматривали две французские группы. В лучших традициях подобных мест с приезжими через каждые пару минут пытались войти в контакт старушки, которые, сидя прямо на надгробном камне XIV века, вязали шерстяные шапки цветов армянского триколора и предлагали их туристам, между делом не забывая сообщить им, что один из местных хачкаров находится в Лувре. Все это, естественно, на кяварском армянском. Французы кивали и проходили мимо.

— Милок, тебе шапка не нужна? — это уже ко мне.

— Да вроде не холодно.

— Ну хотя бы деньги мне разменяй, этот недотепа мне евро дал! Хочешь, тебе самый лучший камень покажу. Грустная у него история. Тут похоронены парень и девушка. В селе свадьбу играли, а в это самое время монголы напали. Ну и на свадьбу явились, собаки...

Это один из самых известных надгробных камней кладбища. Датирован он примерно XIII веком и интересен изображением нескольких связанных друг с другом сцен, рассказывающих историю гибели молодых, погребенных под ним. Можно разглядеть и свадебный стол с вином  На многих крест-камнях сохранились имена их создателей — Меликсет, Нерсес, Кирма… Несколько лет назад по инициа­тиве Посольского фонда охраны культур­ных ценностей (США) в сотрудничестве с общественной организацией «Программа ознакомления с армянскими памятниками» (Armenian Monuments Awareness Project) был осуществлен проект сохранения кладбища. На территории были проведены работы по картографированию и учету памятников, установлены информацион­ные таблички на пяти языках, проведены работы по озеленению, благоустройству близлежащей территории — заасфаль­тированы дороги, проведено освещение, построены зона отдыха и небольшой куль­турный центр, где местные жители могут продавать сувениры, изделия народных промыслов и многое другое. Все кладбище обнесено стеной и превращено в охраняе­мую территорию.

Журнал "Ереван", N9 (78), 2012