Большой Рековски

Карина Казарян ^|

Арнос Мартиросян

Роберт фон Рековски — один из ведущих специалистов в сфере финансовой аналитики. Он ушел из журналистики в экономику 23 года назад и с тех пор выясняет, как на самом деле обстоят дела в тех или иных странах, пытается написать с друзьями сценарий развития одной особенной страны и находит армянские следы в самых неожиданных местах на Земле.

Вы — один из ведущих аналитиков в сфере финансов. Как начали заниматься экономикой?
— На самом деле финансы — моя вторая профессия. В начале своей карьеры я интересовался политикой и журналистикой, собственно, это то, что я изучал в университете. А мое увлечение финансами началось совсем не с учебы: я переехал в Бостон, поступил на работу в Fidelity Investments и попал в мир, который вертелся вокруг экономики. И меня это так захватило, что я решился на второй университет — Брандейский. Но вскоре уехал в командировку в Лондон на полгода и вернулся через восемь лет.
И с журналистикой было покончено?
— Не совсем. Меняя профессию, старых навыков не теряешь. Понимаете, когда я только пришел в Fidelity Investments, то занимался изучением рынков развивающихся стран, а это — огромное количество анализов, различных исследований. И не только знание экономики помогало мне справиться. В самом простом виде процесс выглядит так: ты анализируешь ситуацию, делаешь ее понятной для себя, строишь из нее цельную историю, а затем «рассказываешь» эту историю своим коллегам. Чем не журналистика? И у меня получалось хорошо, потому что я умел общаться, умел раздобыть нужную информацию. Я проводил интервью с официальными лицами тех или иных стран, с независимыми экспертами, даже с представителями медиа, и в итоге в голове складывалась полная картина происходящего. Что же касается политики, то она помогала мне лучше понимать, как работали системы управления в странах, которые я изучал.
23 года опыта и успешная карьера — вас можно назвать профессионалом своего дела. Каковы ваши критерии профессионализма?
— Финансы — это смесь науки и искусства, здесь обязательны каноны и правила и есть место чутью и вдохновению. Надо уметь строить свою работу на фундаменте твердых, проверенных законов рынка и в то же время делать это подобно художнику, который чувствует, какую картину рисовать маслом, а какой придать легкость акварели. В этом, по-моему, и заключается настоящий профессионализм.
Мы привыкли распознавать «своего» по неизменному -ян в конце фамилии. Что связывает Роберта фон Рековски с Арменией?
— Да, с -ян у меня не вышло: я армянин по материнской линии. Первые «армянские» воспоминания связаны у меня с бабушкой. В 70-е в Америке шел один очень популярный полицейский сериал — «Менникс». Джо Менникс был самым крутым из всех самых крутых детективов, а в жизни — неплохим актером по имени Крекор Оганян. Так вот, в доме бабушки выход каждой серии был настоящим событием, она считала своим долгом проинформировать всех присутствующих, что главного героя играет армянин: в этом, по ее мнению, заключалось его основное достоинство. Мама каждый день привозила меня к бабушке перед работой, и они долго, громко и обязательно жестикулируя обсуждали что-то на языке, которого я не понимал. А когда мама уходила, бабушка принималась рассказывать мне историю семьи. Они были разными, эти рассказы, часто — веселыми, иногда — содержащими то, что ребенку вовсе не обязательно знать. Но именно эти истории открывали мне ее Армению.
И какой же была эта Армения?
— Такой, как у еще 1,5 миллиона человек. Они, три сестры, спаслись во время геноцида. Одна обосновалась на Кубе, другая в Штатах, третья — моя бабушка — во Франции. Много лет спустя, когда моей маме было лет 10, семья переехала в США. Я родился уже в Америке, говорил на английском, слушал их французский и пытался понять армянский. К сожалению, армянский я так и не выучил, но перенял от бабушки многое другое, скажем, любовь к куриной бастурме. Но, попав сюда впервые, я понял, что почти ничего не знаю ни о стране, ни о народе.
Что оказалось другим?
— Не другим, большим. Наш самолет приземлился в Звартноце, как раз когда там проходило какое-то культурное мероприятие, так что первое, что я увидел в Армении, — прекрасные девушки, которые танцевали в национальных костюмах прямо в аэропорту.
Не совсем стандартное начало знакомства...
— Дальше было еще лучше. За три-четыре визита я объездил почти всю Армению, побывал даже в Карабахе. В одну из таких поездок мы отдыхали в отеле «Туфенкян» в Лори, который расположен прямо по соседству с жилыми домами. Я наблюдал, как мой трехлетний сын, ни слова не понимающий по-армянски, совершенно спокойно общался с местными детьми, которые не знали английского. То ли у детей альтернативные способы
коммуникации, то ли язык и правда не главное: если в тебе есть что-то армянское, ты понимаешь эту страну на инстинктивном уровне.
С Арменией у вас связан не только отдых, но и работа: недавно вы стали независимым членом совета директоров Америабанка.
— Я знаю ребят из Ameria очень давно. С Рубеном Варданяном познакомился в Москве, когда он возглавлял компанию «Тройка Диалог». Он поделился со мной идеей нового проекта, суть которого заключалась в попытке «начертить» будущее Армении: группа людей озвучивает свое видение перспектив развития страны. Эта идея затем вылилась в известный проект «Армения 2020». Он собрал в одну команду несколько десятков сильных, успешных людей, поэтому каждый форум был бесценным в смысле обмена опытом и знаниями. На этих встречах я познакомился с другими членами Совета директоров Ameria. Я видел, как развивается компания, как она становится одной из самых преуспевающих на армянском рынке. Поэтому, конечно, я был очень рад, когда мне предложили сотрудничество с ней.
«Армения 2020», как вы сказали, чертила планы будущего страны. Каково оно, по-вашему?
— Во время работы в проекте я открыл для себя несколько очень важных вещей. Во-первых, взгляды, цели и желания людей из диаспоры и тех, кто живет здесь, могут очень сильно различаться. Во-вторых, диаспора — это не одно цельное понятие, а совокупность многих очень разных общин. Поэтому ставить цели и выбирать направления развития надо очень продуманно, принимая во внимание множество на первый взгляд мелких нюансов. Постсоветские страны пережили очень нелегкие 20 лет. На глобальном уровне это кажется вполне закономерным: рухнула огромная держава, 15 ее бывших частей строят себя заново, буквально из осколков. И естественно, случаются ошибки, встречаются барьеры, которые страна должна, может, и с трудом, но преодолеть. С точки зрения автора учебника по экономике, все так, как и должно быть, все нормально. Но с точки зрения одного отдельно взятого человека, который живет в этой стране, живет всего одну жизнь и хочет благополучия для себя и своих детей, все гораздо сложнее. Я против того, чтобы мы делали скидку на случившиеся беды. Поэтому, мне кажется, главная наша задача — найти самый оптимистичный, функциональный сценарий развития Армении и работать над его реализацией не покладая рук.
Пока — только синопсис?
— Не совсем. На протяжении последних 10 лет, несмотря на сложные внешние конфликты, Армения была маленьким, спокойным, надежным местом на земле: правительство реализовало достаточно много экономических реформ, страна относительно легко преодолела финансовый кризис. Но самое главное, то, что, собственно, и внушает оптимизм, — сами армяне. Уникальный народ.
Нет ситуаций, из которых мы не можем найти выхода. Я не знаю другой нации, которая, владея крохотным клочком земли, оставила свой след практически в любой точке планеты. Однажды я поехал по делам в Мьянму. Много ли вы знаете мьянманских армян? Но догадайтесь, что я там нашел! Армянскую церковь. Да, если ты армянин, ты никогда не бываешь одинок в мире. Приехав в любую точку, ты найдешь другого армянина, которого никогда раньше не видел и, может, никогда больше не увидишь. Но ты улыбнешься заговорщически и обменяешься с ним секретным рукопожатием. А это дорогого стоит.