Адмирал

Со времен Тиграна Великого Армения не видела моря. Но память о том, что когда-то ее границы омывали моря, осталась в ее народе невнятной тоской. Наверное, именно эта генетическая память и подсказала Ивану Степановичу Исакову его путь.

Письмо зашитое в бедро 
Шла Русско-турецкая война 1877—1878 годов. Крепость Баязет была взята генералом Арзасом Тер-Гукасовым. Оставив там гарнизон под начальством полковника Ковалевского, генерал двинулся на Игдир. В его отсутствие турецкие войска осадили город. В Баязете не было воды, продовольствия, а боеприпасов — в обрез. Оставалась единственная надежда на то, что Тер-Гукасов узнает об осаде и придет на помощь. И вот как-то темной ночью к стенам крепости подполз человек в курдской одежде. Закинув аркан на зубец стены, он проник в Баязет и объяснил, что у него в бедре зашито письмо. В госпитале военный врач разрезал свежий рубец и достал из раны патрон, в котором находился клочок папиросной бумаги с надписью: «Иду от Игдира к вам: одна нога здесь, другая там. Спешу помочь разгромить Шимилевых лоботрясов. Всегда ваш Арзас Тер-Гукасов». Пожилым разведчиком, рисковавшим жизнью ради спасения Баязета, был Егор Исаакян — дед Ованеса Исаакяна, в будущем — адмирала Военно-Морского Флота СССР Ивана Исакова.

Героем Русско-турецкой войны был и отец будущего адмирала — сапер Степан Егорович, который получил медаль «За взятие Карса». Ованес Исаакян рано потерял отца. В Баку произошли волнения, и здание, в котором жили железнодорожники, подчиненные Степана Егоровича, подожгли. Ночью в одном белье он помогал выводить из горящего дома детей и стариков. В результате обострилась астма и он умер от тяжелого отека легких.

Перескочив через дворянство 
Иван был ребенком, когда его семья переехала из родного Карса в Тифлис. Там он раз и навсегда решил пойти «по морской линии» и поехал в Петербург поступать в Морской корпус. Но ему ответили: «Да-с, молодой человек, мы таких не берем». Его, сына дорожного техника, не могли принять в привилегированное училище для дворян. Но он остался в столице и поступил в Технологический институт. Жил на Васильевском острове, в каморке под самой крышей — комнатке в восемь квадратных метров. Увлечение одно — литература и мечта одна — море. Впрочем, мало ли о чем каждый мечтает в детстве? Однажды на занятии преподаватель заметил, что Исаков, наклонив голову, смотрит под парту. «Опять он что-то читает…» — догадался педагог и вызвал студента к доске решать задачу. Исаков справился. После звонка книгу ему вернули. Это было «Рассуждение по вопросам морской тактики» адмирала Макарова. Исаков проигнорировал недвусмысленный отказ и попытался вновь поступить в Морской корпус. Снова отказ. Но как-то случайно он увидел на фасаде одного из домов металлическую табличку «Отдельные гардемаринские классы Балтийского флота». Это недавно открывшееся учреждение было попыткой укрепления флота и туда принимали не только дворян, но и молодых людей всех сословий. В августе 1914 года Исаков был принят в юнкеры флота, а через три месяца зачислен слушателем этих классов. Началась новая жизнь, надо было привыкать к дисциплине и порядку. Но самое серьезное препятствие на пути к морю было пройдено. Утомительная зубрежка, сидение часами за конторкой или в библиотеке перемежались подушечными битвами, шутками за обедом и походами в магазин с издевательским названием «Бережливость». Исаков был счастлив.

Пострадавший от взрыва «Петропавловска»
Однажды, гуляя с дядей, Иван встретил высокого мужчину в морском кителе. Дядя шепнул: «Это Шлиппе, он моряк, но страдает водобоязнью… Ты читал, как погиб адмирал Макаров? Прочти обязательно». Вечером Исаков пришел в офицерскую библиотеку. Хоть читать ночью не позволял устав, дежурный разрешил ему войти. «…утро 13 апреля. Около 9 часов 39 минут утра, «Петропавловск» неожиданно взорвался. Были спасены великий князь Кирилл Владимирович, мичманы Шмидт, Яковлев, Шлиппе… Среди поднятых вещей оказалось пальто адмирала Макарова, сверток карт и другое...» Тут подошел дежурный: «Брось ты эту горечь прошлого! Разве ты забыл, что золото тонет, а дерьмо всплывает?» Позже он доложил лейтенанту Даншивскому: «За время моего дежурства особых происшествий не было… Разве что еще раз взорвался броненосец «Петропавловск»… При этом пострадал только один гардемарин. В специальной помощи, полагаю, не нуждается. Само пройдет. Но, думаю, что контузия — на всю жизнь…» Возможно, именно с этого дня моряк-армянин Исаков и решил стать золотом, которое не тонет.

«Нынче флот больше был похож на публичный дом»
В 1917г. после выпускных экзаменов Исаков получил звание мичмана и его направили на новый миноносец «Изяслав». Приняли его не очень радушно. Он не был дворянином, и реплика капитана Шевелева «Нынче флот больше похож на публичный дом» относилась
именно к Исакову. Матросы же приняли его дружелюбно и помогли полностью овладеть морским делом уже на практике. Дни шли за днями. Исакова назначили ревизором. Счета за провизию ложились на его стол один за другим. Однажды Исакову предложили взятку.
Позже, вспоминая об этом случае, он признавался, что устроил грандиозный скандал и его никогда больше не пробовали подкупить. Число хищений от этого не уменьшилось, но скандал, учиненный Исаковым, вся команда еще долго вспоминала с гордостью.

Ледовый поход
Иван Степанович служил на эскадренном миноносце «Изяслав» когда немецкий флот в 1918 году высадил свой десант и захватил порт Ганге. Единственный путь лежал через Финский залив. Немцы знали, что в это время года он скован тяжелыми льдами толщиной
более метра, а ледоколов у Страны Советов мало. Но советское правительство дало указание: любой ценой вывести корабли, способные проходить через льды залива и затоплять остальные. Операция была названа «Ледовый поход». На «Изяславе» к тому времени осталось не более 70 человек из 170, полагавшихся по штату. С корабля сбежал даже начальник дивизиона капитан первого ранга Шевелев. Скрылся и командир — капитан второго ранга Леонтьев. Однако часть офицеров осталась с командой. Матросы обратились к старшему лейтенанту Юмме с предложением принять на себя командование кораблем. Он согласился. На должность старшего офицера команда выбрала юного мичмана Исакова. Поход проходил в невероятно трудных условиях. Каждому члену команды приходилось работать за троих. А на командирском мостике бессменно стояла худенькая фигура старшего офицера Исакова, пристально рассматривающего в бинокль растянувшийся во льдах караван судов. Своим невозмутимым спокойствием этот юноша воодушевлял команду. Сколько раз на протяжении всего пути казалось, что вот-вот заклепки корпуса не выдержат напора льдин и эсминец пойдет ко дну. Однако, как это ни странно, борта выдерживали. Казалось, сталь корпуса корабля заразилась энтузиазмом экипажа. Позже, уже будучи адмиралом, Исаков назовет «Изяслав» своей первой любовью. Пережитые трудности сплотили команду. Переписка между членами экипажа эсминца продолжалась даже спустя много лет. Исаков-мичман отличался от Исакова-адмирала только чином.

Партбилет
В 1924 году Иван Степанович все еще оставался беспартийным. На вопросы командира отвечал: «В свое время я не вступил в партию большевиков, так как недостаточно много о ней знал, а теперь, когда наша партия стала руководящей, когда в нее вступают не
только лучшие люди, но и проходимцы, не хочу, чтобы кому-нибудь пришла в голову мысль, что я вступаю в нее из корысти». В дальнейшем на вопросы подобного рода Исаков отвечал, что вступит в партию «лишь в том случае, если стране будет угрожать военная опасность. И уж тогда никто из команды не сможет сказать, что в бой их ведет белый офицер». Иван Степанович сдержал слово: он вступил в партию только в 1929 году, когда фашисты рвались к власти на Западе, а на Дальнем Востоке участились военные провокации со стороны Японии.

Великая Отечественная
В 1941 году, после начала Великой Отечественной войны (с июля по октябрь), Исаков как заместитель Главнокомандующего и член Военного Совета Северо-западного направления координировал действия армии и флота при обороне Прибалтики, а затем Ленинграда. Он занимался созданием базы в Осиновце, готовил десанты на Ладожском озере, сыграл активную роль в создании Ладожской, Онежской, Чудской и Ильменской военных флотилий, Дороги жизни, в обороне Шлиссельбурга. Маршал Советского Союза Георгий Жуков писал позднее: «Моим заместителем по военно-морским силам был адмирал Иван Степанович Исаков. Я глубоко убежден, что он являлся одним из выдающихся и талантливых военачальников Военно-Морского Флота Советского Союза. Вместе с командующим Балтийским флотом он формировал бригады морской пехоты для усиления Ленинградского фронта. Адмирал Исаков и командующий артиллерией генерал Свиридов в течение рекордно короткого срока организовали взаимодействие артиллерии армии и флота, особенно хорошо продумав методы ведения огня с контрбатарейной целью≫.

Под Шлиссельбургом Исаков был контужен и навсегда оглох на левое ухо. Только после 24 октября, когда наступление противника на Ленинград остановилось, адмирала вызвали в Москву исполнять обязанности начальника Главного морского штаба, но ненадолго.
Вскоре его направили на юг помогать в подготовке Керченско-Феодосийской операции. С апреля 1942 года он вступил в должность заместителя командующего и члена Военного совета Закавказского фронта (с августа 1942 года). Ему было поручено координировать
действия Черноморского флота, Азовской и Каспийской флотилий с операциями фронтов. Он стал одним из главных действующих лиц в битве за Кавказ. Не раз адмиралу приходилось попадать под обстрел. 4 октября 1942 года, когда немецкие войска рвались к Туапсе, Исаков выехал туда. Вблизи от перевала Гойтх в воздухе появились фашистские бомбардировщики. Обычно они бомбили порт и город, но на этот раз вся эскадрилья повернула на шоссе и сбросила серию бомб. Больше всех пострадал Иван Степанович.

Осколок бомбы пробил правую ногу. Ранение было очень тяжелым. Только через двое суток его удалось доставить в госпиталь. В результате гангрены ногу пришлось ампутировать. Операция проводилась в спешке, без анестезии, из-за чего позже ее пришлось повторить.

Анатомия власти
Шла зима первого послевоенного года. Исаков, оказавшись в инвалидном кресле, сосредоточенно работал, осмысливал опыт прошедшей войны. Как-то раз его размышления прервал телефонный звонок, в ночной тишине показавшийся особенно пронзительным. Было три часа двадцать минут. Исакова вызывал Сталин. После обмена мнениями по некоторым вопросам развития вооруженных сил страны разговор был переведен в область военно-морских проблем. И тут совершенно неожиданно Генсек спросил: «Товарищ Исаков, как вы посмотрите, если мы вновь назначим вас начальником Главного морского штаба?» — «Товарищ Сталин, — прозвучало в ответ, — у меня нет ноги. Мне трудно бывать на кораблях». Сталин нахмурился и сказал: «Лучше иметь на этом посту человека без одной ноги, но с головой, чем о двух ногах, но без головы. Благодарить за доверие не надо. Мы вам верим!»

Не блудный, а истинный сын
В один из осенних дней 1953 года Ашот Овакимян, в то время управляющий делами Совета министров Армении, получил письмо из Москвы, в котором сообщалось, что адмирал флота Исаков в первых числах октября собирается приехать с женой в Ереван. Это было его первое посещение Армении. Супруги прибыли поездом. Из вагона, опираясь на костыли, вышел стройный мужчина в штатском. На следующий день адмирал посетил Матенадаран. Там он познакомился с классиком армянской поэзии Аветиком Исаакяном и выдающимся художником Мартиросом Сарьяном. Немногим позже — визит в Эчмиадзин, аудиенция у католикоса Геворга VI. Беседу начал Исаков: «Я как блудный сын армянского народа не мог не посетить Эчмиадзин и Кафедральный собор. Приношу благодарность вам и всем, кто помог организовать эту встречу». —«Дорогой адмирал, поскольку вы находитесь у меня, я позволю говорить с вами на нашем с вами родном армянском языке и попрошу, если в этом будет необходимость, перевести. Прежде всего хочу подчеркнуть, что вы не блудный, а истинный сын армянского народа≫, —ответил Патриарх. 

«Мой единственный эликсир»
Тяжелая операция нанесла серьезный удар по здоровью адмирала. Татьяна Лебедева, лечащий врач Ивана Степановича, рассказывала, что обычно, как только почти постоянная боль в ноге немного притуплялась, он тут же брался за работу. Когда же ему запрещали, отвечал: «Если медикаменты бессильны, выпишите мне, пожалуйста, большую порцию труда. Это мой единственный эликсир». Я долго искала сведения о последних часах адмирала. Не нашла ничего, кроме сухих и напыщенных фраз. Что ж, лучший способ не сказать о конце — это вернуться в начало. Исаков — еще не адмирал, а юноша 19 лет — объявил о своем решении ехать в Петербург. Провожая, семья собрала чемодан. Открыв его уже в пути, он с трудом перевел дыхание: там лежали морской бинокль в футляре и ручные часы вороненой стали…

Журнaл «Ереван», N9, 2009