21 апреля 2013, 12:58
2575 |

Разговоры о Королевской горе

На информацию о предстоящей поездке в Калининград память машинально выдала стойкий ассоциативный ряд: город-трофей, Кант, янтарь. Причем именно в этой последовательности. А уже в дороге началась привычная работа по превращению откуда-то выплывших сведений в чувства и мысли — о воскресших городах, непреходящих ценностях, ну и армянах, конечно.

Разговор на армянском
Первый армянин, который мне встретился в Калиниграде, на мое русское «Здравствуйте» ответил вопросом: «Вы не владеете родным?» Как ни странно, с подобного диалога начиналось практичекски каждое новое знакомство с земляком. И все, что я там видела и ощущала, запомнилось, в том числе, в виде разговоров на армянском. Так что теперь без них просто невозможно передать эти удивительные впечатления.

Точка соприкосновения
Современный город начинается с аэропорта. Встретивший нас там помощник почетного консула Армении в Калининграде Карен Суджян сразу сообщил, что здание калининградского аэропорта совсем уже скоро начнут перестраивать. Но что-то знаковое было в том, что в старый, не по доброй воле покинутый в 1945-м немцами Кенигсберг, мы вошли через советские ворота. Правда, сразу оттуда по широкой, недавно отстроенной современной трассе мы приехали в гостиницу под городом, стилизованную под замок тевтонских рыцарей. И мне вспомнились всегда казавшиеся пустопорожними телеразговоры о том, что на Земле одновременно живет сразу несколько цивилизаций, умудряющихся практически никогда не встречаться. Так вот, в Калининграде они, кажется, встретились. Во всяком случае, эта мысль проблуждала со мной по всем его улицам. Идешь по тихому кирпичному немецкому городку, живущему своей строго расписанной неторопливой жизнью. Обернулся — и попал в город XXI века, с массивными многоэтажками и хоть и стилизованными, но нарочито современными особняками. Свернул за угол — и оказался в типичной советской квадратно-бетонной цивилизации. И даже не совсем типичной, а какой-то утрированной, подчеркнуто небрежной. Пытась объяснить эту странную советскость, одна из музейных гидов отчего-то вполголоса сказала: «Никогда не забывайте, где вы находитесь. Здесь даже завалы, оставшиеся после бомбардировок британской авиации, полностью расчистили только в 1960-е, они были такие, что на улицах трава не росла. Уж очень долго никто не мог с уверенностью сказать, в каком государстве в итоге окажется этот город».

Да, Калининград, — пожалуй, единственное место в России, где Великую Отечественную войну честнее называть Второй мировой. Памятником всей этой исторической неразберихе стоит на холме огромная двухкорпусная многоэтажка. Возвели ее на месте замка «Королевская гора», разрушенного вовсе не во время войны, а в 1969 году. Планировалось, что там будет располагаться администрация края. Но строительство затянулось, потом исчез СССР, а потом сносить или приводить здание в порядок оказалось дороже, чем построить новое. Недавно его выкрасили в бело-голубой цвет, как мне объяснили, «чтобы глаза не мозолило». Так и стоит огромный пустой дом памятником всем встретившимся, или столкнувшимся здесь цивилизациям.

Разговор на армянском
— В середине 1990-х на улицах города нередко можно было встретить плачущих немцев — бабушек и дедушек. Думаю, нам, армянам, это кое-что напоминает. Они приезжали посмотреть на город своего детства, находили дома предков, заходили в старые школы, где когда-то учились. И уезжали. Сейчас тут немцев меньше, чем армян. Да и те — переселенцы из Средней Азии. Перебрались поближе к Германии и так тут и остались. Это уникальное место, где нет титульной нации. Любой родившийся здесь — калининградец, а те, у кого и родители тут родились — коренные калининградцы. Не случайно нашу область называют маленькой Америкой.

Философия чистого времени
Здесь говорят: «Если вам не нравится, какая сейчас погода, подождите немного, и она изменится». И это правда. Когда мы пришли во двор кафедрального собора Кенигсберга, где покоится прах Иммануила Канта, солнце неожиданно исчезло и свинцовое небо угрожающе нависло прямо над головой. Но не поклониться автору «Теории чистого разума» было нельзя. Массивный камень у стены. Имя, даты — 1724—1804. Солидно пожил. Говорят, пережил всех своих друзей, несмотря на то, а может, именно благодаря тому, что с самого рождения был человеком болезненным. В целях борьбы со всякими хворями жил по строжайше расписанному порядку. О его пунктуальности здесь ходили легенды. Часа два назад во дворе Музея мирового океана экскурсовод, показывая на новенькую скамейку, рассказывала, что поставлена она в честь великого философа, точнее, в память о другой скамье, некогда служившей ему. Дело в том, что по распорядку дня Канта жители города сверяли часы. Но однажды в назначенное время он не вышел на прогулку. Все были в полной растерянности. Пошли справиться, не случилось ли чего. Оказалось, философ так увлекся чтением книги Руссо, что сбился с графика. Чтобы такого больше никогда не повторялось, специально для него городские власти поставили скамейку: мол, не можешь оторваться от книги — не сбивай с ритма весь Кенигсберг, иди на прогулку с ней, садись на скамью и читай, сколько хочешь.
На башенных часах кафедрального собора очень философский циферблат. Цифры на нем расположены строго в направлении стрелок. То есть нормально они читаются, только если смотреть на них с оси, на которой вращаются стрелки. А с любого другого ракурса только число 12 расположено правильно, все остальные повернуты каждая под определенным углом. В результате шестерка, повернутая на 180 градусов, превратилась в девятку. Не оттого ли, что поблизости витал дух Канта, мне пришло в голову, что это вовсе не случайность, а явный намек на то, что время живет по своей непоколебимой логике и бессмыслено даже пытаться приспособить его, сделать удобнее для себя.

Разговор на армянском
— Мы семьей уехали из Еревана в страшные 1990-е. Думали, ненадолго. Стали обустраиваться потихоньку. Кажется, вчера это было. Но, Боже, когда же столько времени пролетело! Теперь всего, что здесь нажито, прожито, и не бросишь. И дети наши — калининградцы. Да и вообще, поздно, наверное, что-то менять. А как иногда хочется!

Они сражались за Родину
Когда-то, завидев разукрашенный самолет этого шушинского парня, напуганные гитлеровцы передавали по радио: «Ахтунг! Ахтунг! В небе Нельсон Степанян!» История его славных боевых побед и героической смерти в прибалтийском небе, когда он чуть-чуть не дожил до второй звезды Героя Советсякого Союза, казалось, никогда не сойдет со страниц учебников истории. Еще быз! Он прикрыл своим самолетом группу и, уже подбитый, протаранил немецкий корабль. И уж точно никому и в голову бы не пришло, что власти Латвии когда-нибудь потребуют убрать из города Лиепая бюст легендарного летчика-штурмовика. Но это случилось. Тогда, недолго думая, группа калининградцев — ветеранов Великой Отечественной войны отправилась в Латвию. Они перевезли памятник в Калиниград и установили у здания штаба ВВС Балтийского флота. Штаб теперь расформировали, здание продали какой-то московской фирме, а бюст остался. И стоит теперь памятник армянскому герою там, где он не родился и не погиб, а куда просто не долетел. Там, где живут другие ребята, которые тоже сражались за Родину. И это их одно на всех чувство пережило все. Даже ту самую родину.

Разговор на армянском
— Когда памятник Нельсону еще только привезли, мы решили посмотреть, что нужно сделать, как благоустроить территорию вокруг. Кто же мог в этом туфомпомочь, если не легендарный калининградский строитель, долгие годы занимавший в городской администрации высокие посты в сфере архитектуры, строительства и транспорта, Павел Георгиевич Саркисов. Он человек невероятно активный и энергичный, и не успели мы глазом моргнуть, как он уже по телефону договаривался с кем-то о начале работ. А заодно и разъяснял: «Как?! Ты не знаешь, кто такой Нельсон Степанян?! Это тот, кто помог нам погнать отсюда фашистов, понял?» На следующий день все уже было сделано.

Постоянные величины
Первые армяне приехали в Калининград сразу после Второй мировой. Но это, конечно, никак не значит, что их не было в Кенигсберге до нее. Иначе откуда было Канту знать и утверждать, что армяне — очень трудолюбивый народ. И вообще, философ не поскупился на лестные слова в наш адрес. Словом, у меня сложилось такое впечатление, что на этой земле есть две постоянных составляющих — уцелевшие немецкие замки и армяне.
Уже после войны в закрытом советском городе Калининграде служили армянские военнослужащие, но их было не так много. А в годы перестройки здесь была создана свободная экономическая зона, и сюда приехали армянские предприниматели. Но первая большая волна переселенцев пришлась на 1990-е — после землетрясения, погромов в Сумгаите и Баку, после постсоветского холодного Еревана. Сейчас в области живет около 16000 армян.

Вот уже 4 года, как в городе есть частичка Армении. Зайдя за ограду армянского духовно-культурного центра, невольно напрягаешь боковое зрение, чтобы не потерять окончательно способность ориентироваться в пространстве и не забыть, где, собственно, находишься. Церковь Сурб Степанос классической армянской храмовой архитектуры и стоящее неподалеку здание армянского центра облицованы привезенным из Армении туфом. Здесь, в кирпично-бетонном окружении этот охристо-красный выглядит каким-то особенно насыщенным и торжественным.
Деньги на приобретение земли и постройку комплекса собирали всем миром. Причем вложились не только армяне, и не только христиане. Но львиную долю внес один человек — почетный консул Армении в Калининградской области Юрий Степанович Каджоян. Вообще, в первый же день нашего путешествия стало очевидно, что имя это давно уже не только собственное. Это собственность Калининграда. Куда бы мы ни пришли, непременно там было нечто, сделанное им или при его непосредственном участии. Быть гостем Юрия Степановича означало не просто быть принятым везде и всеми, но и пользоваться такой любовью, что страшно было подумать, каково чувствовать себя самим Юрием Степановичем! Кстати, позже, уже при личном знакомстве, стало очевидно, что сам он человек очень скромный и совершенно глух к собственному громкому имени. Редкий дар.

Разговор на армянском
— Я даже не знакома с Каджояном. Но от одной мысли, что он есть, чувствую себя здесь спокойнее, комфортнее. Не могу этого толком объяснить. Но думаю, нет — знаю, что то же чувствуют многие армяне в Калининграде.

«Наири в Калининграде»
В 2004 году несколько армянских общественных организаций объединились в одно, со сложносочиненным названием — Армянская региональная национально-культурная автономия Калининградской области. Во дворе армянской церкви нас встречает ее председатель — Феликс Тачатович Геворкян. Заметив своеобразный акцент в его речи, спрашиваю:

— Вы — ленинаканский?
— А откуда еще может быть нормальный человек? — выдает он на одном из самых колоритных армянских диалектов.

Да. Феликс Тачатович приехал сюда из Ленинакана (ныне Гюмри) после землетрясения и уверен, что обязательно когда-нибудь туда вернется. Зачем-то ему очень нужно быть в этом уверенным. Он не без гордости показывает свои владения. В уютном, комфортном армянском доме располагается библиотека, редакция газеты «Наири в Калининграде», действует воскресная школа, танцевальный ансамбль, конечно, шахматный клуб имени Тиграна Петросяна…

— Я сам преподаю в школе армянский язык, — рассказывает Феликс Тачатович. — Интересно, что среди наших учеников есть люди других национальностей. Вот учился у меня студент исторического факультета университета — хотел рукописи в подлиннике читать. Есть девочка, которая влюбилась в армянское кино и, чтобы до конца проникнуться колоритом этих фильмов, хочет посмотреть их армянские версии. Или, скажем, молодая женщина, которая встречается с армянином, — говорит, чтобы легче было с ним общаться. Но главная наша забота, конечно, — чтобы язык не потеряли армянские дети.

Небольшая прогулка по заснеженной аллее к хачкару. Еще один крест-камень мы видели во дворе построенного в самом центре Калининграда православного храма Христа Спасителя. Какая-то странная национальная необходимость, неизбежность — нести с собой свой крест, куда бы ты ни уехал.

Разговор на армянском
— В последние годы по государственной программе переселения соотечественников в Калинградскую область переехало около 500 семей, то есть 1500 — 1800 человек. Но больше половины из них работу так и не нашли — многие не владеют языком, не имеют профессии… А есть такие, что не уживаются и возвращаются обратно домой. Трудно начинать жизнь на новом месте, даже таком благоприятном во всех отношениях, как Калининград.

P.S. Искренне пытаясь скрыть усталость от многодневных блужданий по городу, наш хороший калининградский друг Карен Суджян провожает нас в аэропорту. Еще один город перестал быть всего лишь географическим названием, воскрешающим в памяти несколько устойчивых ассоциаций. Теперь в моем сознании у него есть свое лицо. С узнаваемыми армянскими чертами.

Журнал «Ереван», N3(83), 2013

Еще по теме