13 февраля 2013, 18:19
3382 |

На линии судьбы

Здесь как-то уже совсем незаметно кончается Карабах и начинается Армения. И на самой этой границе форпостом стоит монастырь Цицернаванк. Памятник эпохи, когда история Армении делала самый крутой свой поворот на только прокладываемую еще тропинку христианства. Памятник эпохе, прожитой под знаком распятого Христа. На его стенах сохранись первые попытки мастеров-камнерезов поместить внутри круга не привычный знак вечности, а равнокрылый крест.

У запертых монастырских ворот лежит огромный добродушный белый пес и лениво следит за тем, как мы пытаемся ну не то чтобы взломать, а непременно открыть замок, — наверное, по опыту знает, что не удастся.

Дальше — говорящая сцена немого кино. На балкон само­го крайнего дома деревни Цицернаванк вышла женщина и помахала нам рукой. Через пару минут из дверей этого же дома пулей выскочил пацан и помчался в обратном от нас направлении. И как-то сразу стало понятно, что скоро придет служитель церкви.

И вот средних лет мужчина с необычайно приветливым лицом неторопливо бредет по зеленой лужайке, а вокруг него вприпрыжку бегут дети. Как же быстро детвора со всего села набежала, подумала я.

— Арман Срапенян, — представляется он. — Настоятель монастыря отец Атанес сейчас в отъезде. А я — его по­мощник и директор местного музея. Проходите. Я вам все и покажу, и расскажу…

***

Первым делом отмечаю полосы серой кладки у основания — они из базальта. Выше этой линии церковь выложена из светло-желтого фельзита. Ученые считают, что два вида камня в кладке были использованы вовсе не из эстети­ческих соображений. Базальтовое основание — часть до­христианского храма. А перестроен он был уже после того, как в Сюнике распространилась новая религия. Точнее, не перестроен, а достроен. Незначительные коррективы в планировке здания — свидетельство грандиозных изме­нений в планах человечества на будущее. Вот такая тонкая линия судьбы между серым и желтым.

***

Официально Цицернаванк датируется IV—VI веками. Но, предположительно, строительство началось здесь раньше и, как и во всех монастырях, так никогда и не завершилось. Скажем, совершенно очевидно, что боковая комната, при­мыкающая к крепостной стене, была пристроена практи­чески сразу после возведения базилики — в IV — начале V вв., когда католикос Саак Партев ввел новые каноны, согласно которым летом священник должен был жить при церкви. А последний раз реставрационные работы прово­дились здесь всего лет 10 назад.

***

Впервые монастырь упоминается в одном из дарственных договоров 844 года. Средневековый армянский историк XIII века Степанос Орбелян причислял его к числу 13 важнейших монастырей Сюника. Своего расцвета Цицернаванк достиг в XVII—XVIII вв., когда его основа­тельно отремонтировал князь Айказ — была перестроена оградительная стена и построена трапезная… Интересная деталь — все даты, связанные с Цицернаванком, взяты из рукописей. На самом храме нет ни одной строительной надписи. Дело в том, что до середины VI века на культо­вых сооружениях в Армении не оставляли письменных свидетельств. Грех это был — хвастовство и бахвальство. Известный историк Морус Асратян писал, что одна над­пись, правда, значительно более поздняя, все же была найдена, но камень тот пропал еще в советские времена. Так вандалы сняли тяжкий грех с давно почившей души и возложили на свою — живую ли?

***

В церковь, совсем как к себе домой, первыми вбегают дети. Уже за ними — мы с церковнослужителем. И взгляд сразу задерживается на необычном. Как ни странно, с западной стороны нет входа. И это еще одно напоминание о том, что заложено было здание вовсе не как христианский храм, и под западной стеной должен был находиться жертвен­ник. Вообще, по свидетельству историков IV—V веков, в самом начале христианской эры в Армении очень многие капища практически без изменений стали служить в каче­стве христианских церквей — иногда только алтарь пере­носили с запада на восток.

На то он и камень, чтобы все стерпеть.

***

— А вот и знаменитый вернатун, верхний придел храма, — поднимает глаза псаломщик.

Над апсидой висит балкон или, точнее, антресоль, смотря­щая вниз тремя арками. За ними — свет. Есть такое пред­положение, что между арками когда-то были установлены каменные кресты и я, прищурив глаза, пытаюсь пред­ставить, как выделялись на свету их контуры. Оказалось, сослагательного наклонения не терпит и архитектура.

— А мы можем туда подняться?

— Смертным туда нельзя…

— Что, и лестниц нет? — Нет. Постоянных лестниц нет. Можно, правда, туда попасть по приставным, через проем в своде южного придела. Но сейчас он завален и туда невозможно взо­браться. Да и незачем.

Вообще-то, он прав — антресоль эта не имеет практическо­го назначения, только эстетическое.

— Знаете, о чем я думаю, когда смотрю на вернатун? — неожиданно мечтательно говорит псаломщик. — Это дом для ангелов. Церковь вообще — символ Ноева ковчега. А он, как известно, был трехэтажным. На первом этаже располагались животные — твари, второй принадлежал людям — существам разумным, а третий — жителям не­бес, птицам. Так вот, мне иногда кажется, что там, наверху, живут ангелы.

***

— А откуда пошло название монастыря?

— Многие наши историки писали о Цицернаванке, и имя его объясняли тем, что здесь хранятся святые мощи апостола Петра, а именно — последняя фаланга мизинца — цицер.

Арман Срапенян рассказывал так убедительно, что мне как-то не захотелось делиться с ним другой известной мне вер­сией происхождения названия храма, связанной с культом ласточки (по-армянски «цицернак»), который в дохристиан­ской Армении был одним из самых распространенных.

***

Я тщетно всматриваюсь в стену, пытаясь разглядеть на ней два лика, по заверениям, сохранившиеся от некогда большой фрески. Что ж… Я давно заметила, что изображения на стенах церквей иногда имеют обыкновение покидать их. Осторожно ступая по полу, выложенному из груботесаных речных кам­ней, выхожу во двор. Похолодало. Совсем не только из чисто познавательного интереса захожу в монастырский музей, расположившийся в той самой трапезной, построенной кня­зем Айказом в XVIII веке, и слушаю на редкость обстоятель­ный рассказ о предназначении собранной здесь церковной утвари и других здесь же найденных экспонатах.

***

— Ребятишкам пора по домам, замерзнут.

— Не волнуйтесь, они привыкшие. А еще — не по домам, а домой. Мои они.

— Все? — непроизвольно вырывается.

— Бог послал мне шестерых. А я возблагодарил Его и на­звал детей именами святых — Мариам, Рипсимэ, Ованес, Грикор, Анна, Гаянэ.

***

Мы не привыкшие, мы уезжаем. Вот таким навсегда за­помнится этот монастырь — величественным фоном, на котором стоят ангелы с именами святых и машут мне рукой. Картинка, хоть рисуй: большая и какая-то забыто правильная семья — одна из 27, живущих сейчас в селе Цицернаванк.

Ключевое слово — сейчас. А до того… Церковь действова­ла до конца XVIII века. Потом прихожан становилось все меньше и меньше. А потом совсем рядом, в паре киломе­тров, была проведена еще одна линия судьбы — граница между двумя советскими республиками, между Цицер­наванком и другими храмами-единоверцами. Странная линия между собой и собой.

 

Еще по теме