30 марта 2012, 12:05
2732 |

Маленькие радости

График-дизайнер, фотограф Арвин Кочарян — коллекционер по складу характера. Он собирает бутылки из-под виски, кофейные и чайные чашки, зажигалки… Но коллекция его жизни — миниатюрные машины. Впрочем, дело не во всех этих вещицах и даже не в его особо трепетном отношении к автомобилям, а в стремлении создать виртуальный мир, идеально подходящий для жизни отдельно взятого, конкретного человека.

Арвин, как давно вы коллекциони­руете машины и сколько их у вас?

— Первую я купил лет 16 назад. Сейчас их у меня 92. В основном это машины американских марок 1960—1970-х годов. Некоторых мо­делей у меня по две штуки — им, по мне, одинаково подходят два цвета, и я не смог выбрать между ними. Есть у меня и эксклюзивные образцы — старые модели с современным тюнингом. Особая моя гордость — модель автомобиля Dodge Viper GTS #51 1998 года, выпущенного очень ограниченным числом, — таких всего 500 штук в мире.

А которая машинка первая и как она у вас появилась?

— Черный Hummer. Мне было 17, и жил я тогда в Тегеране. Увидел эту машинку в магазине по пути с работы домой. Стоила она довольно дорого — по крайней мере, для меня в те годы. Но и выбросить ее из головы я уже не мог. Каждый день заходил в тот магазин посмотреть на Hummer. Сло­вом, накопил денег и купил его. Мой отец никак не мог взять в толк, зачем взрослый уже парень заплатил такие деньги за игрушку. Самым серьезным аргументом в пользу этой покупки стала разрастающаяся коллекция. Только после 50-й машины домашние стали относиться к моему увлечению как к данности.

Как относятся к нему ваши сегод­няшние домочадцы — жена и дети? Скажем, детям позволяется играть с вашими машинками?

— Относятся с пониманием. Ни жене, ни детям и никому вообще трогать коллекционные машины, конечно, нельзя. Полку, на которой они стоят, я специально прибил на такой вы­соте, дорастя до которой, дети уже точно будут понимать, что с этими игрушками не играют. Дети наших друзей уверены, что эти машины приклеены к полке. Доступ к ним есть только у меня. Даже пыль с них вы­тираю сам — уделяю этому два часа в неделю. А два раза в год — полирую. Это занятие длится долго — в день мне удается отполировать одну-две машины, не больше. Но это не работа, а удовольствие.

Как появилась в вашей коллекции машина, о которой вы больше всего мечтали?

— Она еще не появилась. Это Jeep wagoneer 1977 года. Я влюбился в него больше десяти лет назад, но купить не смог. Тогда он стоил около 150 долларов. Сейчас цена выросла до 800 долларов. Но я его обязательно куплю.

Вы коллекционируете только машинки?

— Нет. Я собираю бутылки из-под Jack Daniel's виски, аксессуары Harley Davidson, кофейные и чайные чашки, тоже Harley Davidson и Jeep. У меня есть штук 25 зажигалок Zippo…

А почему вы не ограничились ма­шинками?

— Понимаете, мне нравится сам процесс собирания. Коллекция — как любовь. Ее нельзя объяснить. С этим невозможно бороться, тебя ничто не остановит. А еще меня интересует Америка 1970-х, и я пытаюсь вос­создать колорит той эпохи. В те вре­мена все еще было хорошим — кино, музыка, машины, отношения… До­бротное кожаное изделие тогда было нормальной вещью, а сейчас это шик, что-то элитарное. Потому что сейчас норма — некачественные изделия из непонятных материалов, произве­денных в неизвестно каких странах. Я думаю, что все лишилось качества, потеряло ценность, в том числе по­тому, что стало более доступным. И люди начали приобретать вещи, которых они не достойны.

Наверное, я только физически вырос в Тегеране, все интересы мои и моих друзей были сосредоточены в Амери­ке. И из этого виртуального мира мы выходили только в случае крайней необходимости. Люди, к нему не при­надлежащие, зачастую просто не по­нимали, о чем мы говорим. Вот этот виртуальный мир я и материализую в своих коллекциях.

Создать виртуальный мир сейчас можно одним нажатием кнопки, и многим не понять, зачем вы трати­те на это столько энергии…

— Вне зависимости от технического прогресса, мы всегда будем мечтать о чем-то и стараться любыми сред­ствами хотя бы приблизиться к своей мечте. Вы видели на улице «жигули», на которых закреплен знак «мерседе­са»? Не лучшее, но проявление того же желания приблизиться к мечте. Это — виртуальный мир хозяина. Это нормально.

Что может заставить вас продать коллекцию?

— Ну, если кризис продлится долго… А если серьезно, пока я плохо себе представляю такое — разве что семье понадобится, детям. Но это крайняя мера. Да и продать ее, должно быть, не просто. Надо найти такого, как я.

То есть как капитал вы свои машины не воспринимаете.

— Нет. В моем собирательстве нет коммерческой составляющей. Только удовольствие.

Но обходится оно, наверное, недешево.

— По-разному. Есть очень хорошие фирмы, которые повторяют оригинал до мельчайших деталей, до строчек на сиденьях в салоне. Такие машины очень дороги, их цена доходит до 400—500 долларов. Есть, конечно, про­ще и доступнее, около 100 долларов, и некоторые модели приходится по­купать в таком исполнении, поскольку лучше пока нет. Бывают и эксклюзив­ные выпуски ограниченным числом, ценой 1500 долларов. Например, было выпущено всего 20 зеленых «форд му­стангов». Они стоят весьма недешево.

Среди ваших коллекций есть такие, которые вы считаете завершенными?

— Да. Когда-то я курил. И как у че­ловека, любящего обстоятельность во всем, у меня были все аксессуары для курения. Тогда я и стал собирать зажигалки. Потом я бросил курить и, понятно, собирать зажигалки тоже стало неинтересно. Ну, может, если попадется какой-нибудь уж очень ин­тересный экземпляр… Теперь зажигал­ки — свидетельство какого-то периода моей жизни. Это очень интересно — хранить вещи, напоминающие о про­шедших чувствах, потерянных ощуще­ниях, переставших быть актуальными интересах… По этим вещам мои дети могут понять, каким я был в их возрас­те и, возможно, задумаются, почему перестал быть таким.

А может, однажды и машины вам разонравятся, как зажигалки?

— Пробовал. Целый месяц не подходил к машинам. Но стоит взять одну, посмо­треть на нее при правильном освеще­нии и понимаешь, что это навсегда.

Чем психология коллекционера от­личается от психологии человека, никогда ничего не собиравшего?

— Я все время пытаюсь для себя найти ответ на этот вопрос. Но пока безрезультатно. Я знаю людей, которые очень интересуются моими коллекциями, значит — обладают психологией коллекционера. Но они никогда ничего не коллекционируют сами. Я думаю, что собирательством занимаются люди, которым необхо­димо иметь свое личное простран­ство, хранящее почерк, душу хозяина.

Привычнее думать, что душа — не­что нематериальное… У вас не возни­кает вопроса, почему ваш духовный мир полон каких-то вещей?

— Просто нужно обладать фантази­ей, чтобы превращать вещи в эпоху.

Если уж вы так увлечены Америкой, почему сегодня вы в Ереване, а не за океаном?

— Во-первых, моя любовь не про­сто страна, но страна в конкретном времени, прошедшем времени. А еще, приехав в Америку пару лет назад, я понял: чтобы реально обладать в жизни моим виртуальным миром, по крайней мере нужно было там родиться. Если я перееду туда сей­час, то, скорее всего, мне мало что удастся сделать. А как можно жить в Америке и водить «тойоту»?

Вы когда-нибудь видели во сне свои машинки?

— Конечно. В натуральную величину. И себя за рулем. Ведь моя коллекция и началась с мечты иметь 100 на­стоящих таких машин. Когда понял, что это нереально, решил коллекцио­нировать маленькие.

А к маленьким машинам и большим относитесь одинаково тепло или по-разному?

— У каждой свое место. Большую чувствуешь кожей. Маленькую — душой.

Еще по теме