Лубок, который покруче авангардного искусства
В рамках программы «Миссия народной дипломатии «Все едут в Ереван» открылась выставка работ Юрия Горбачева. Художник называет себя учеником Мартироса Сарьяна, у которого он научился «цветовой и композиционной организации натюрморта». Насколько жив в Горбачеве дух Сарьяна, судить профи.
Выставка полусотни работ в Союзе художников Армении представляла собой яркое зрелище из красных тигров, синих коней и пышнотелых красавиц с головами птиц. И все это — в блеске сусального золота. Картины Горбачева выставлены более чем в двадцати престижных музейных коллекциях, включая Лувр, Санкт-Петербургский Русский музей, Московский музей современного искусства, музей ООН (Нью Йорк)…
Уже двадцать лет, как вы живете и работаете в Нью-Йорке, но в картинах у вас все же сильны этнические славянские мотивы. Это дань моде или порыв души?
— Мне хорошо знакома и понятна психология американцев, но я не нарисовал ни одной работы про Америку, ни одного пейзажа. Даже при желании я не смогу отказаться от русской сущности в моей душе. Про себя люблю говорить, что я одессит по национальности, американец по паспорту и русский по духу.
Оказавшись в Америке, я начал заниматься керамикой. Однако ее тяжело перевозить, она бьется, а мне хотелось, чтобы о моих работах узнал весь мир. Тогда я решил совместить живопись с керамикой, используя золото, бронзу, специальные лаки и эмали. Еще я понял, что американцам не нравится все то, что может вызвать глубокие и тяжелые переживания. В искусстве им нужна не депрессивность, а что-то радостное с положительной энергетикой. В этом смысле самое доступное и легко воспринимаемое — это лубок, который в некотором смысле круче авангардного искусства. И на самом деле, негатив не только разрушает, но и быстро разрушается сам. А позитивная энергия сохраняется навеки. Еще я обожаю золото, цвет которого воспринимается мною как божественный не только для глаз, но и для разума.
В ваших работах практически нет черного цвета. Это происходит сознательно?
— Для меня черный находится в пограничной полосе восприятия реальности и воображения. Он во мне, и я не хочу его выплескивать наружу. Черный цвет связан с бесконечностью, тайной, утешением. Это скрытая краска, она самая насыщенная, потому что впитывает в себя все существующие цвета, отпуская их во внешний мир.
О чем ваши работы?
— Пейзажи, натюрморты, а также иконы отображают тему эволюции, времени, и все это находит выражение в мифологии. Сегодня мы в состоянии ощутить бег времени, дыхание истории именно через мифы, легенды, через нашу память. Это тот информационно-чувственный импульс, который приходит человеку свыше.
Мифология очень присуща и армянскому искусству. Что произвело на вас особое впечатление в Армении?
— Меня воодушевила средневековая красота армянских лиц, особенно женских. Они в состоянии ранить сердце художника — их трудно забыть. Как-то раз моя знакомая армянка, пообщавшись со мной, сказала, что я должен поработать над своей душой. Я поверил ей. С тех пор во мне что-то изменилось: я стал внимательнее и доброжелательнее к людям...
