03 октября 2014, 08:58
2982 |

Властелин цвета

Когда патриарх армянского изобразительного исскуства Мартирос Сарьян впервые увидел картины Минаса, он сначала впал в глубокое раздумье, а потом вынес вердикт: «Художник, имеющий такой рисунок, имеет право рисовать все, что ему захочется. Его полотна – это яркий и впечатляющий гимн солнцу».

Его прозвали магистром цвета. Цвет был его стихией. О нем говорили, что он спокойно может соперничать С самыми известными французскими художниками. Гарзу писал О нем: «Минас очень самобытный И талантливый художник. В его красках есть нечто могучее, есть необычная сила, что очень современно И одновременно национально. В картинах Минаса я очень сильно ощущаю Армению».

Минас Аветисян родился 20 июня 1928 года в одной из маленьких деревушек близ Гюмри — Джаджуре. Сегодня благодаря творчеству Минаес Аветисяна это место знают многие. Он очень любил родную деревню, которая получила свое название из-за необычайно целебного воздуха И удивительно вкусной воды. По-армянски «вода» — «джур». «Джан, джур!» — воскликнулу основатели села, обнаружив воду необыкновенного вкуса. Отсюда и пошло название «Джаджур». Впрочем, возможно, это всего лишь местная легенда... «Когда я приезжаю в свою деревню, - писал Минас, - и вижу, как у порога глиняных домиков сидят женщины, подперев головы руками, передо мной раскрывается весь мир. Я забываю обо всех течениях, направлениях и измах в искусстве. Я думаю о жизни. А она диктует свои условия, которые в каждом новом случае у каждого художника иные. В этом и заключается сила искусства».

«Раздумье», 1972 г.
«Раздумье», 1972 г.

Впрочем, намерение стать художником у Минаса возникло только в зрелом возрасте. В его деревне никто не слыхивал, что на свете существует такая профессия. В возрасте 19 лет Минас случайно встретился с «живым», приехавшим в их село на этюды. И тогда он понял в чем его призвание.

Вскоре он переехал в Ереван и поступил в Художественно-театральное училище им. Терлемезяна, которое окончил с блеском. В 24 года, когда другие завершают обучение, Минас поступил в Ереванский художественно-театральный институт на отделение живописи, а через два года перевелся в Ленинградскую Академию художеств им. Репина. Впоследствии Минас часто вспоминал, что его учителю Борису Владимировичу Иогансону не раз приходилось его защищать. «Не трогайте моего Минаса, - говорил тот. - Дайте ему возможность работать именно так, как ему хочется». Однако истинными своими учителями Минас всю свою жизнь считал армянских миниатюристов средневековья, а также Гогена и Матисса. Все свободное время он проводил с Эрмитаже, чаще всего с зале, где экспонировались картины Матисса.

«У порога», 1967 г.
«У порога», 1967 г.

«Я страстно хотел выяснить для себя, В чем заключается магия Матисса, посточь тайну его волшебства», — признавался он.
Известность пришла к Минасу рано. За очень короткое время он снискал себе славу одного из лучших мастеров современного армянского искусства. Он оказался одним из тех немногих армянских художников, которые вернули живописи цвет. Мартирос Сарьян писал: «Художники пишут рассвет. Рассвет - это настроение, это свет и тьма, слитые воедино. И лишь очень немногие отваживаются писать солнце. При солнце все резко, солнце ломает привычные формы, смешивает линии – уловить и передать все это в красках очень трудно. Минас не боится яркости, он сделал свой шаг в мир солнца».

Минас Аветисян в гостях у маэстро Мартироса Сарьян а
Минас Аветисян в гостях у маэстро Мартироса Сарьяна

В своих картинах Минас ищет разгадку окружающего. Он словно пребывает в поисках ритма и глубины обыденного. Он ищет гармонию во всем...

«Я считаю произведение удавшимся, когда между художником и картиной нет больше спора, — говорит Минас. — И если в результате достигнута эта удиительная гармония, то только в этом случае художник вправе отложить кисть».

Ко второй половине 6О-х годов мастерская художника оказалась неофициальным центром всей передовой интеллигенции Еревана. С утра до самой ночи она была полна людей. Здесь можно было встретить художников и композиторов, студентов и профессоров, физиков и лириков. Его очень любили, особенно за необыкновенную теплоту и щедрость. Как-то один любитель живописи захотел купить у Минаса картину. Выбрав одну, онспросил о цене. Минас взглянул на картину, посмотрел на покупателя и назвал сумму, которая могла составить в лучшем случае половину цены. Тот молча опустил голову, из чего явствовало, что даже таких денег у него нет. Минас тут же, не задумываясь, спустил цену. Покупатель с удовольствием заплатил, взял картину и ушел. Знакомый художник, присутствовавший при этом, возмутился такой щедростью, но Минас сказал: «Что поделаешь, у человека не было денег. Мне все это очень тягостно. Я бы и бесплатно давал картины, только бы не слышать от людей: «это стоит столько» или «столько заплатить не могу».

«Автопотрет в мастерской», 1972 г.
«Автопотрет в мастерской», 1972 г.

Минас работал удивительно много, порой забывая обо всем и теряя ощущение времени. Увлеченный своей работой, он мог забыть в важной встрече. К примеру, он мог пригласить важных гостей на спектакль, оформлением которого занимался, но, забыв об этом, вынуждал их прождать аж до второго акта, а то и не прийти вовсе. Как-то в приватной беседе Минас сказал: «Говорят, Рембрандт ежедневно делал по 30 рисунков… Это значит, что его рука постоянно работала и все время находилась в отличной форме. Впрочем, откровенно говоря, Я тоже ни одной минуты не сижу без карандаша».

Его сценография спектаклей «Болеро» Равеля,«Аматуни» Оганесяна, «Алмаст» Спендиарова была признана лучшей, а высшее его достижение В этом жанре — «Гаянэ» Хачатуряна. Оформлять балет «Гаянэ» Минаса пригласил сам Арам Ильич. «Минас с самого начала знает, чего он хочет, — говорил Хачатурян. — Он четко видит, слышит. Он интересен тем, что знает, какое нужно сочетание, быстро его находит, стремится полностью воплотить свои замыслы и болезненно переживает малейшие срывы. Его трудно сбить, он не попадает под влияние никаких авторитетов. Темперамент Минаса — сильный, яркий — мне очень близок. Являясь художником с симфоническим дыханием, он ворвался в театр с широкими и глубокими мыслями. Он перенес в театральную живопись свой мощный симфонизм».

«Мои родители», 1962 г.
«Мои родители», 1962 г.

Стенопись тоже была частью творчества Минаса. Общая поверхность его фресок, состоящая из I8 картин, — это 500 кв.м. Присущая художнику лиричность нигде не проявляется с такой силой, как здесь.

Минас был очень привязан к своей жене Гаянэ Маманджян-Аветисян, также художнице, и к двум сыновьям, которых безумно любил. «Минас сделал мне предложение через полчаса после знакомства, — вспоминает Гаянэ. — Я почти согласилась, но после этого мы продолжали встречаться еще целый год... А еще я видела во сне картины Минаса, которые он еще не написал. Думаю, что это объяснялось моей страстной увлеченностью его живописью».

Впрочем, в жизни Минаса случались и драматические эпизоды. Его искусство одобрялось отнюдь не всеми. Многие вообще не признавали его творчества. Иной раз неприятие искусства Минаса принимало оскорбительные формы. Известен случай, когда тогдашний председатель Союза художников Армении Рубен Парсамян, считающий себя законодателем художественно-критической мысли республики, во время конкурсного отбора картин для очередного вернисажа носком ботинка отбросил в сторону картину Минаса «Джаджур», пренебрежительно воскликнув: «А это еще что такое?»

«Джанджур», 1960 г.
«Джанджур», 1960 г.

В начале января 1972 года в мастерской Минаса произошел неожиданный пожар, В результате которого погибло более ста работ художника, отобранных для выставки в Новосибирске. Сохранилось всего лишь несколько произведений.

Тема смерти волновала Минаса всю жизнь. «Сколько мне суждено жить? 6О лет... Может, 70… Немного… А как много еще нужно успеть сказать. Успею ли? А вдруг и 6О лет не достигну… - сокрушался как-то Минас, пытаясь объяснить мне, почему он работает денно и нощно, — вспоминает ближайший друг Минаса, публицист и писатель Рубен Зарьян. — А когда я попытался рассеять его грустные мысли, продолжил: «Ты неправильно понял меня... Я не смерти боюсь, а того, что не успею воплотить все, что задумал. Сколько мыслей в беспорядке роятся у меня в голове И не дают мне покоя.»

Последнее фото Минаса, сделанное за несколько дней до его смерти.
Последнее фото Минаса, сделанное за несколько дней до его смерти. 1975 г.

Супруга Минаса Гаянэ тоже вспоминает: « Когда мы с Минасом поженились, спустя некоторое время он тихо сказал мне: «Пройдет совсем немного времени, и меня не станет». Затем добавил: «Что-то непременно должно произойти». Я сначала подумала, что он шутит, намекая на разницу в нашем возрасте. Однако он был серьезен как никогда…»

Жизнь Минаса оборвалась внезапно – в 46 лет, когда он был в полном расцвете творческих сил. 15 февраля 1975 года, в холодный зимний вечер, после очередного представления «Гаянэ», Минас решил не ходить на традиционную вечеринку и в одиночестве отправился домой. Примерно в десять часов вечера на тротуар недалеко от пересечения улиц Саят-Новы и Терьяна выскочила машина и сбила засуетившегося под фарами прохожего… Пострадавшим оказался знаменитый художник Минас Аветисян… Целых восемь дней он находился в мучительной агонии. Потом его не стало.

На траурном митинге все тот же председатель Союза художников Армении Рубен Парсамян, чудесным образом прозревший, заявил с прискорбием: «Если бы Минас кроме пейзажа «Джаджур» ничего другого не создал, он одной этой работой вошел бы в историю армянской живописи.» Эти слова оказались пророческими — Минас стал легендой армянского искусства.

Журнал «Ереван», N8, 2005

Еще по теме